101 биография русских знаменитостей, которых не было никогда Белов Николай Владимирович

Анка-пулеметчица

Анка-пулеметчица

Анка - женщина-красноармеец, командир пулеметного расчета, находится в ближайшем окружении комдива РККА Чапаева.

Анка нам известна, прежде всего, как боевая подруга Василия Ивановича и Петьки, множество историй из жизни и борьбы которых приведено в замечательных анекдотах о Гражданской войне. Иногда в анекдотах присутствует и сам Фурманов, автор книги о Чапаеве, «прародитель» всех трех героев.

Требование о наличии четырех глазных персонажей в фильме «Чапаев», ставших впоследствии четырьмя главными героями серии анекдотов, якобы связано с требованиями И. В. Сталина, полагавшего, что в числе героев фильма непременно должен быть образ русской женщины в Гражданской войне.

В реальной жизни Анки-пулеметчицы не существовало. Этот образ придуман Васильевыми - создателями знаменитого кинофильма «Чапаев», снятого по роману Дмитрия Фурманова. Они настояли: мол, нужен образ героини Гражданской войны. Доподлинно неизвестно, кто на самом деле послужил прототипом главной героини фильма.

Евгения Чапаева (Чувашия), правнучка легендарного комдива Василия Ивановича Чапаева, утверждает, что на роль прототипа претендовала консультант фильма и жена Фурманова Анна (в девичестве Стешенко). Тем не менее, Евгения считает, что прототипом послужила другая женщина.

Роль Aнки в кинофильме исполнила Варвара Мясникова.

Создателям фильма случайно попалась публикация о санитарке Марии Андреевне Поповой, которая во время одного из боев подползла к раненому пулеметчику, а он, пригрозив ее пристрелить, заставил стрелять из «Максима». Мария Попова, по ее словам, закрыв глаза, нажала на гашетки пулемета, а сам солдат здоровой рукой управлял стволом пулемета. Этот случай и использовали постановщики в своем фильме, А на том, чтобы героиню звали Анной, настоял Фурманов. Так и появилась Анка-пулеметчица. За право называться прообразом героини фильма Мария Попова и Анна Фурманова даже собирались судиться. Но Комитет партийного контроля приоритет признал все-таки за бывшей санитаркой.

Клавдия Васильевна Чапаева, дочь красного комдива, описывает этот случай так. «Во время одного из боев Мария, как обычно, принесла пулеметные ленты расчет „Максима“. Пулемет безнадежно молчал - прямым попаданием вражеского снаряда второй номер был убит, а пулеметчик тяжело ранен. Придя в сознание, красноармеец приказал Марии: „Ложись рядом и нажимай на эту кнопку, а я здоровой рукой пулемет водить буду“. „Ты что, с ума сошел? Я боюсь“, - отказалась Мария и попыталась уйти. Выстрелив из „Нагана“, пулеметчик предупредил девушку: „Следующая пуля - тебе“. Что делать - легла, отвернулась, зажмурилась и давай поливать колчаковцев свинцовым ливнем. Так Мария Попова стала пулеметчицей. А Анкой ее назвали в честь главного консультанта картины, жены Дмитрия Фурманова».

Несколько другое мнение у сына Анны Стешенко-Фурмановой от второго брака Анны (после смерти Фурманова) с Лайошом (Людвигом) Гавро - национальным героем Венгрии или, как его еще называли, «венгерским Чапаевым».

Анна Никитична Стешенко, как и Мария Андреевна Попова, пулеметчицей никогда не была. Во время Первой мировой войны она закончила курсы медсестер и стала сестрой милосердия царской армии в поезде. Начальником этого санитарного поезда был прапорщик Дмитрий Фурманов, с которым она и вступила в свой первый брак. Во время Гражданской войны Стешенко стала заведующей культпросветом политотдела 25-й дивизии, штаб которой находился в Казахстане и которой командовал Василий Иванович - главный герой романа Фурманова и фильма братьев Васильевых.

Казалось бы, такая серьезная тема, как Гражданская война, а знаменитая троица Василия Ивановича, Анки и Петьки успевает стать героями анекдотов на все возможные темы, начиная с секса и завершая политикой. Но, с другой стороны, ведь и воевать без юмора трудно. Но «троица» воюет так, как не воевал никто, нигде и никогда! Так тупо и смешно воевать просто невозможно!

- Василий Иванович! Анку током убило!

- Как это произошло?

- Да вот аккумулятор на голову упал…

- Василий Иваныч, скажите честно - Вы с Анкой спали?

- Хм… Как мне ни больно говорить тебе об этом, Петька, - спал!

- Да совсем не больно! Несколько уколов, и у Вас тоже все пройдет!

Очень может быть, что недавно возникший образ блондинки - героини анекдотов новой России «вырос» из Анки:

- Вот, Анка, решил счету тебя обучить. Скажи, сколько будет два плюс два?

- Не знаю.

- А три минус один?

- Не знаю.

- Ну ладно, скажем так, вот мой член и член Фурманова, если сложить, то сколько будет?

- Половина Петькиного!

Антонина Макарова родилась в 1921 году на Смоленщине, в деревне Малая Волковка, в большой крестьянской семье Макара Парфёнова . Училась в сельской школе, и именно там произошёл эпизод, повлиявший на ее дальнейшую жизнь. Когда Тоня пришла в первый класс, то из-за стеснительности не могла назвать свою фамилию — Парфёнова. Одноклассники же стали кричать «Да Макарова она!», имея в виду, что отца Тони зовут Макар.

Так, с лёгкой руки учительницы, на тот момент едва ли не единственного грамотного в деревне человека, в семье Парфёновых появилась Тоня Макарова.

Училась девочка прилежно, со старанием. Была у неё и своя революционная героиня — Анка-пулемётчица . У этого кинообраза был реальный протип — санитарка чапаевской дивизии Мария Попова , которой однажды в бою действительно пришлось заменить убитого пулемётчика.

Окончив школу, Антонина отправилась учиться в Москву, где её и застало начало Великой Отечественной войны. На фронт девушка отправилась добровольцем.

Походная жена окруженца

На долю 19-летней комсомолки Макаровой выпали все ужасы печально известного «Вяземского котла».

После тяжелейших боёв в полном окружении из всей части рядом с молодой санитаркой Тоней оказался лишь солдат Николай Федчук . С ним она и бродила по местным лесам, просто пытаясь выжить. Партизан они не искали, к своим пробиться не пытались — кормились, чем придётся, порой воровали. Солдат с Тоней не церемонился, сделав её своей «походной женой». Антонина и не сопротивлялась — она просто хотела жить.

В январе 1942 года они вышли к деревне Красный Колодец, и тут Федчук признался, что женат и поблизости живёт его семья. Он оставил Тоню одну.

Из Красного Колодца Тоню не гнали, однако у местных жителей и так было полно забот. А чужая девушка не стремилась уйти к партизанам, не рвалась пробиваться к нашим, а норовила закрутить любовь с кем-то из оставшихся в селе мужчин. Настроив местных против себя, Тоня вынуждена была уйти.

Антонина Макарова-Гинзбург. Фото: Public Domain

Убийца с окладом

Блуждания Тони Макаровой завершились в районе посёлка Локоть на Брянщине. Здесь действовала печально известная «Локотская республика» — административно-территориальное образование русских коллаборационистов. По сути своей, это были те же немецкие холуи, что и в других местах, только более чётко официально оформленные.

Полицейский патруль задержал Тоню, однако партизанку или подпольщицу в ней не заподозрили. Она приглянулась полицаям, которые взяли её к себе, напоили, накормили и изнасиловали. Впрочем, последнее весьма относительно — девушка, хотевшая только выжить, была согласна на всё.

Роль проститутки при полицаях Тоня выполняла недолго — однажды её, пьяную, вывели во двор и положили за станковый пулемёт «максим». Перед пулемётом стояли люди — мужчины, женщины, старики, дети. Ей приказали стрелять. Для Тони, прошедшей не только курсы медсестёр, но и пулемётчиц, это не составляло большого труда. Правда, вусмерть пьяная женщина не очень понимала, что делает. Но, тем не менее, с задачей справилась.

На следующий день Макарова узнала, что она теперь официальное лицо — палач с окладом в 30 немецких марок и со своей койкой.

Локотская республика безжалостно боролась с врагами нового порядка — партизанами, подпольщиками, коммунистами, прочими неблагонадёжными элементами, а также членами их семей. Арестованных сгоняли в сарай, выполнявший роль тюрьмы, а утром выводили на расстрел.

В камеру вмещалось 27 человек, и всех их необходимо было ликвидировать, дабы освободить места для новых.

Браться за эту работу не хотели ни немцы, ни даже полицаи из местных. И тут очень кстати пришлась появившаяся из ниоткуда Тоня с её способностями к стрельбе.

Девушка не сошла с ума, а наоборот, сочла, что её мечта сбылась. И пусть Анка расстреливала врагов, а она расстреливает женщин и детей — война всё спишет! Зато её жизнь наконец-то наладилась.

1500 загубленных жизней

Распорядок дня Антонины Макаровой был таков: утром расстрел 27 человек из пулемёта, добивание выживших из пистолета, чистка оружия, вечером шнапс и танцы в немецком клубе, а ночью любовь с каким-нибудь смазливым немчиком или, на худой конец, с полицаем.

В качестве поощрения ей разрешали забирать вещи убитых. Так Тоня обзавелась кучей нарядов, которые, правда, приходилось чинить — носить сразу мешали следы крови и дырки от пуль.

Впрочем, иногда Тоня допускала «брак» — нескольким детям удалось уцелеть, потому что из-за их маленького роста пули проходили поверх головы. Детей вывезли вместе с трупами местные жители, хоронившие убитых, и передали партизанам. Слухи о женщине-палаче, «Тоньке-пулемётчице», «Тоньке-москвичке» поползли по округе. Местные партизаны даже объявили охоту на палача, однако добраться до неё не смогли.

Всего жертвами Антонины Макаровой стали около 1500 человек.

К лету 1943 года жизнь Тони вновь сделала крутой поворот — Красная Армия двинулась на Запад, приступив к освобождению Брянщины. Девушке это не сулило ничего хорошего, но тут она очень кстати заболела сифилисом, и немцы отправили её в тыл, дабы она не перезаражала доблестных сынов Великой Германии.

Заслуженный ветеран вместо военной преступницы

В немецком госпитале, впрочем, тоже скоро стало неуютно — советские войска приближались настолько быстро, что эвакуировать успевали только немцев, а до пособников дела уже не было.

Поняв это, Тоня сбежала из госпиталя, вновь оказавшись в окружении, но теперь уже советском. Но навыки выживания были отточены — она сумела добыть документы, доказывавшие, что всё это время Макарова была санитаркой в советском госпитале.

Антонина благополучно сумела поступить на службу в советский госпиталь, где в начале 1945 года в неё влюбился молоденький солдат, настоящий герой войны.

Парень сделал Тоне предложение, она ответила согласием, и, поженившись, молодые после окончания войны уехали в белорусский город Лепель, на родину мужа.

Так исчезла женщина-палач Антонина Макарова, а её место заняла заслуженный ветеран Антонина Гинзбург.

Её искали тридцать лет

О чудовищных деяниях «Тоньки-пулемётчицы» советские следователи узнали сразу после освобождения Брянщины. В братских могилах нашли останки около полутора тысяч человек, но личности удалось установить лишь у двухсот.

Допрашивали свидетелей, проверяли, уточняли — но на след женщины-карателя напасть не могли.

Тем временем Антонина Гинзбург вела обычную жизнь советского человека — жила, работала, воспитывала двух дочерей, даже встречалась со школьниками, рассказывая о своём героическом военном прошлом. Разумеется, не упоминая о деяниях «Тоньки-пулемётчицы».

КГБ потратил на её поиски больше трёх десятилетий, но нашёл почти случайно. Некий гражданин Парфёнов, собираясь за границу, подал анкеты с данными о родственниках. Там-то среди сплошных Парфёновых в качестве родной сестры почему-то значилась Антонина Макарова, по мужу Гинзбург.

Да, как же помогла Тоне та ошибка учительницы, сколько лет она благодаря ей оставалась в недосягаемости от правосудия!

Оперативники КГБ работали ювелирно — обвинить в подобных злодеяниях невинного человека было нельзя. Антонину Гинзбург проверяли со всех сторон, тайно привозили в Лепель свидетелей, даже бывшего полицая-любовника. И лишь после того, как все они подтвердили, что Антонина Гинзбург и есть «Тонька-пулемётчица», её арестовали.

Она не отпиралась, рассказывала обо всём спокойно, говорила, что кошмары её не мучили. Ни с дочерьми, ни с мужем общаться не захотела. А супруг-фронтовик бегал по инстанциям, грозил жалобой Брежневу , даже в ООН — требовал освобождения жены. Ровно до тех пор, пока следователи не решились рассказать ему, в чём обвиняется его любимая Тоня.

После этого молодцеватый, бравый ветеран поседел и постарел за одну ночь. Семья отреклась от Антонины Гинзбург и уехала из Лепеля. Того, что пришлось пережить этим людям, врагу не пожелаешь.

Возмездие

Антонину Макарову-Гинзбург судили в Брянске осенью 1978 года. Это был последний крупный процесс над изменниками Родины в СССР и единственный процесс над женщиной-карателем.

Сама Антонина была убеждена, что за давностью лет наказание не может быть чересчур строгим, полагала даже, что она получит условный срок. Жалела только о том, что из-за позора снова нужно переезжать и менять работу. Даже следователи, зная о послевоенной образцовой биографии Антонины Гинзбург, полагали, что суд проявит снисхождение. Тем более, что 1979 год был объявлен в СССР Годом Женщины.

Однако 20 ноября 1978 года суд приговорил Антонину Макарову-Гинзбург к высшей мере наказания — расстрелу.

На суде была доказана документально её вина в убийстве 168 человек из тех, чьи личности удалось установить. Ещё более 1300 так и остались неизвестными жертвами «Тоньки-пулемётчицы». Есть преступления, которые невозможно простить.

В шесть утра 11 августа 1979 года, после того, как были отклонены все прошения о помиловании, приговор в отношении Антонины Макаровой-Гинзбург был приведён в исполнение.

Совсем недавно мы читали с вами и обсуждали , кого заинтересовала эта тема и кому еще не надоела тема Великой Отечественной Войны могу предложить вот такое продолжение обсуждения…

Ее арестовали летом 1978-го года в белорусском городке Лепель. Совершенно обычная женщина в плаще песочного цвета с авоськой в руках шла по улице, когда рядом остановилась машина, из нее выскочили неприметные мужчины в штатском и со словами: «Вам необходимо срочно проехать с нами!» обступили ее, не давая возможности убежать.

«Вы догадываетесь, зачем вас сюда привезли?» — спросил следователь брянского КГБ, когда ее привели на первый допрос. «Ошибка какая-то», — усмехнулась женщина в ответ.

«Вы не Антонина Макаровна Гинзбург. Вы — Антонина Макарова, больше известная как Тонька-москвичка или Тонька-пулеметчица. Вы — карательница, работали на немцев, производили массовые расстрелы. О ваших зверствах в деревне Локоть, что под Брянском, до сих пор ходят легенды. Мы искали вас больше тридцати лет — теперь пришла пора отвечать за то, что совершили. Сроков давности ваши преступления не имеют».

«Значит, не зря последний год на сердце стало тревожно, будто чувствовала, что появитесь, — сказала женщина. — Как давно это было. Будто и не со мной вовсе. Практически вся жизнь уже прошла. Ну, записывайте…»

Юная Тоня ведь не была извергом от рождения. Наоборот, с детства мечтала быть храброй и отважной, как верная соратница Чапаева - Анка–пулеметчица. Правда, когда пришла в первый класс и учительница спросила ее фамилию, вдруг оробела. И пришлось смышленым сверстникам прокричать вместо нее: «Да Макарова она». В смысле, что дочка Макара по фамилии Панфилов. Учительница так и записала новенькую в журнал, узаконив неточность и в дальнейших документах. Эта путаница–то и позволила впоследствии страшной Тоньке–пулеметчице столь долго уходить от розыска. Ведь искали ее, известную со слов выживших жертв, как москвичку, медсестру, по родственным связям всех Макаровых Советского Союза, а не Панфиловых.

Закончив школу, Антонина подалась в Москву, где и застало ее 22 июня 1941 года. Девушка, как и тысячи сверстниц, попросилась на фронт добровольцем–санинструктором, чтобы выносить с поля боя раненых. Кто ж знал, что ждут ее не романтично–киношные перестрелки с трусливо убегающим при первом залпе неприятелем, а кровопролитные изматывающие бои с превосходящими силами немцев. Газеты и репродукторы ведь уверяли в другом, совсем в другом… А тут - кровь и грязь страшного вяземского «котла», в котором буквально за считанные дни войны сложили головы более миллиона красноармейцев и еще полмиллиона попали в плен. Она оказалась в числе того полуживого, умирающего от холода и голода, брошенного на растерзание вермахту полумиллиона. Как она выбралась из окружения, что испытала при этом - известно было лишь ей и Богу.

Впрочем, выбор у нее все же был. Правдами и неправдами вымаливая ночлег в деревнях, в которых уже стояли верные новому режиму полицаи, а в других, наоборот, тайно группировались готовящие дать бой немцам партизаны, в основном окруженцы из Красной Армии, она добралась до Брасовского района тогдашней Орловской области. Тоня выбрала не густой лес, где подобные ей спасшиеся бойцы создавали партизанские отряды, а ставший оплотом национал-социалистской идеологии и «нового порядка» поселок Локоть.

Сегодня в литературе можно найти обнародованные историками факты об этой коллаборационистской структуре изменников, сформированной в поселке в ноябре 1941 года, - после того как Локоть вместе с соседними населенными пунктами (нынче Локоть входит в Брянскую область) был оккупирован вермахтом. Инициаторами подобного «самоуправления» со статусом, который Гиммлер определил как «экспериментальный», стали бывшие советские граждане: 46–летний Константин Воскобойник и 42–летний Бронислав Каминский (на тему «Локотского самоуправления» постараюсь сделать отдельный пост)

…Вот в эту–то «Локотскую республику», где хватало патронов и хлеба, пушек и масла, и прибрела в конце 1941 года сделавшая свой окончательный выбор Тонька Макарова. Её принял лично Каминский. Разговор был коротким, почти как в «Тарасе Бульбе». «Веришь? Перекрестись. Хорошо. Как относишься к коммунистам?» «Ненавижу», - твердо ответила верующая комсомолка. «Стрелять можешь?» «Могу». «Рука не дрогнет?» «Нет». «Иди во взвод». Через день она присягнула «фюреру» и получила оружие - пулемет. Всё!

Говорят, перед первым расстрелом Антонине Макаровой дали стакан водки. Для храбрости. После чего это стало ритуалом. Правда, с некоторым изменением - во все последующие разы выпивала она свою пайку уже после расстрела. Видимо, боялась на нетрезвую голову растерять в прицеле свои жертвы.

А таких при каждом расстреле было не меньше 27 человек - ровно столько вмещалось в служившее тюремной камерой стойло конюшни.

«Все приговоренные к смерти были для меня одинаковые. Менялось только их количество. Обычно мне приказывали расстрелять группу из 27 человек - столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала примерно в 500 метрах от тюрьмы у какой–то ямы. Арестованных ставили цепочкой лицом к яме. На место расстрела кто–то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все…» Из протокола допроса Антонины Макаровой–Гинзбург в июне 1978 года.

Наверное, это прозвучит цинично и даже кощунственно, но детская мечта Тоньки исполнилась: она, почти как чапаевская Анка, стала пулеметчицей. И даже пулемет ей выдали - советский «максим». Нередко, для большего удобства, она основательно целилась в людей лежа.

«Я не знала тех, кого расстреливаю. Они меня не знали. Поэтому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь поближе, а кое–кто еще дергается. Тогда снова стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью «партизан». Некоторые перед смертью что–то пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке…» Из протокола допроса Антонины Макаровой–Гинзбург в июне 1978 года.

Символичное совпадение: назначенная ей за службу плата равнялась 30 маркам. Во всех смыслах Иудина награда, что поразило даже видавшего виды следователя КГБ Леонида Савоськина, который вел допросы арестованной «исполнительницы приговоров». Так Макарова официально именовалась в документах РОНА. «Не всем русским полицаям хотелось мараться, они предпочли, чтобы казни партизан и членов их семей совершала женщина. Макаровой дали койку в комнате на местном конезаводе, где можно было ночевать и хранить пулемет». Это из следственного дела.

Там ее однажды и застала бывшая квартирная хозяйка из деревни Красный Колодец, у которой довелось ночевать выбирающей свою дорогу в жизни Антонине, - та как–то пришла в сытый Локоть за солью, едва не угодив здесь в тюрьму «республики». Испуганная женщина попросила заступничества у своей недавней постоялицы, которая и привела ее в свою каморку. В тесной комнатенке стоял до блеска начищенный пулемет. На полу - корыто для стирки. А рядом на стуле аккуратной горкой была сложена выстиранная одежда - с многочисленными дырками от пуль. Заметив замерший на них взгляд гостьи, Тоня пояснила: «Если мне вещи у убитых нравятся, так снимаю потом с мертвых, чего добру пропадать: один раз учительницу расстреливала, так мне ее кофточка понравилась, розовая, шелковая, но уж больно вся в крови заляпана, побоялась, что не отстираю - пришлось ее в могиле оставить. Жалко».

Услышав такие речи, гостья, забыв о соли, попятилась к дверям, на ходу поминая Бога и призывая Тоньку окститься. Это вывело Макарову из себя. «Ну раз ты такая смелая, что же ты помощи–то у меня просила, когда тебя в тюрьму вели? - закричала она. - Вот и погибала бы по–геройски! Значит, когда шкуру надо спасти, то и Тонькина дружба годится?»
День за днем Тонька–пулеметчица продолжала регулярно выходить на расстрелы. Исполнять приговоры Каминского. Как на работу.

«Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню - перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: «Больше не увидимся, прощай, сестра!..» Из протокола допроса Антонины Макаровой–Гинзбург в июне 1978 года.

Она старалась не запоминать тех, кого убивала. Ну а все те, кто чудом уцелел после встречи с ней, на всю жизнь запомнили Антонину Макарову. Будучи уже 80–летней седенькой старушкой, жительница Локтя Елена Мостовая рассказывала журналистам, как полицейские схватили ее за то, что она рисовала тушью партизанские листовки. И бросили в конюшню неподалеку от карательницы с ее пулеметом. «Электричества не было, свет - только тот, что из окошка, почти полностью заложенного кирпичом. И только один просвет - если встать на подоконник, то можно заглянуть и увидеть мир божий».

Страшные воспоминания навсегда врезались в память и другой местной жительницы - Лидии Бузниковой: «Стон стоял. Людей набивали в стойла так, что нельзя было не то что лечь, даже сесть…»

Когда в Локоть вошли советские войска, Антонины Макаровой и след простыл. Расстрелянные ею жертвы лежали в ямах и уже ничего не могли сказать. Уцелевшие местные жители помнили только ее тяжелый взгляд, не менее страшный, чем прицел «максима», и скудные сведения о пришлой: примерно 21 год от роду, предположительно москвичка, темноволосая, с угрюмой складкой на лбу. Такие же данные приводили и проходящие по другим делам арестованные пособники немцев. Более детальных сведений о загадочной Тоньке не было.

«Розыскное дело Антонины Макаровой наши сотрудники вели тридцать с лишним лет, передавая его друг другу по наследству, - ветеран КГБ Петр Головачев уже не боится раскрывать карты давнего дела перед журналистами и охотно вспоминает похожие на легенду подробности. - Периодически оно попадало в архив, потом, когда мы ловили и допрашивали очередного предателя Родины, оно опять всплывало на поверхность. Не могла же Тонька исчезнуть без следа?! За послевоенные годы сотрудники КГБ тайно и аккуратно проверили всех женщин Советского Союза, носивших это имя, отчество и фамилию и подходивших по возрасту, - таких Тонек Макаровых нашлось в СССР около 250 человек. Но - бесполезно. Настоящая Тонька–пулеметчица как в воду канула…»
«Вы Тоньку слишком не ругайте, — говорит Головачев. — Знаете, мне ее даже жаль. Это все война, проклятая, виновата, она ее сломала… У нее не было выбора — она могла остаться человеком и сама тогда оказалась бы в числе расстрелянных. Но предпочла жить, став палачом. А ведь ей было в 41-м году всего 20 лет».

Но просто взять и забыть о ней было нельзя. «Слишком страшные были ее преступления, — говорит Головачев. — Это просто в голове не укладывалось, сколько жизней она унесла. Нескольким людям удалось спастись, они проходили главными свидетелями по делу. И вот, когда мы их допрашивали, они говорили о том, что Тонька до сих пор приходит к ним во снах. Молодая, с пулеметом, смотрит пристально — и не отводит глаза. Они были убеждены, что девушка-палач жива, и просили обязательно ее найти, чтобы прекратить эти ночные кошмары. Мы понимали, что она могла давно выйти замуж и поменять паспорт, поэтому досконально изучили жизненный путь всех ее возможных родственников по фамилии Макаровы…»

А ей, как оказалось, просто везло. Хотя, что такое, по большому счету, везение?..

Нет, она не перебралась в конце 1943–го из Локтя в Лепель вместе с двинувшейся вслед за немцами «русской бригадой СС» во главе с Каминским. Еще ранее она умудрилась подхватить венерическую болезнь. Ведь не одним стаканом водки глушила она послерасстрельные будни. Сорокаградусного допинга оказывалось недостаточно. А потому в шелковых нарядах со следами от пуль она шла «после работы» на танцы, где плясала до упаду с меняющимися, как стекла в калейдоскопе, кавалерами - полицаями и офицерами-мародерами из РОНА.

Странно, а может, и закономерно, но немцы решили поберечь свою соратницу и отправили подхватившую срамной недуг Тоньку на излечение в тыловой госпиталь. Так она оказалась в 1945 году под Кенигсбергом.

…Уже доставленная под конвоем в Брянск после ареста в Лепеле Антонина Макарова–Гинзбург рассказала ведущим дела следователям, как ей удалось при приближении советских войск бежать из немецкого госпиталя и выправить чужие документы, по которым она и решила начать новую жизнь. Это - отдельная история из жизни хитрой и изворотливой бестии.

В абсолютно новом обличье она и предстала в апреле 1945 года в советском госпитале в Кенигсберге перед раненым сержантом Виктором Гинзбургом. Ангельским видением, юной медсестричкой в белоснежном халате явилась в палату - и радующийся выздоровлению фронтовик влюбился в нее с первого взгляда. Через несколько дней они расписались, Тоня взяла фамилию мужа. Вначале молодожены жили в Калининградской области, а затем переехали в Лепель, поближе к родине мужа, ведь Виктор Семенович был родом из Полоцка, где от рук карателей погибла его семья.

В тихом Лепеле, где почти все знают друг друга и здороваются при встречах, чета Гинзбургов и проживала благополучно до конца семидесятых. Настоящая образцово–показательная советская семья: оба ветераны Великой Отечественной, прекрасные труженики, растят двух дочерей. Льготы, стол заказов, орденские планки на груди в праздничные дни… Портрет Антонины Макаровны, как вспоминают старожилы Лепеля, украшал местную доску Почета. Да что там говорить - фотографии четы ветеранов даже были в здешнем музее. Это потом, когда все разъяснилось, один из снимков - женский - пришлось спешно изымать из музейных фондов и отправлять на списание с непривычными для музейщиков формулировками.

Изобличению карательницы во многом поспособствовала случайность

Московскому жителю по фамилии Панфилов в 1976 году пришлось срочно собираться в заграничный вояж. Будучи человеком дисциплинированным, он по всем тогдашним правилам заполнил полагавшуюся пространную анкету, не пропустив в перечислении ни одного из родственников. Вот тут–то и выплыла загадочная деталь: все братья–сестры его - Панфиловы, а одна почему–то Макарова. Каким, простите за каламбур, макаром так получилось? Гражданина Панфилова вызвали в ОВИР для дополнительных объяснений, при которых присутствовали и заинтересованные люди в штатском. Панфилов поведал о живущей в Белоруссии сестре Антонине.

Как обстояло дело дальше,расскажет документ предоставленный Натальей Макаровой, референтом пресс–группы УКГБ по Витебской области. Итак, «Справка о мероприятиях по розыску «Садистки».
«В декабре 1976 года Гинзбург В.С. выезжал в г. Москву к брату жены полковнику Советской Армии Панфилову. Настораживало, что брат носил не одинаковую фамилию с женой Гинзбурга. Собранные данные послужили основанием к заведению в феврале 1977 года на Гинзбург (Макарову) А.М. дела проверки «Садистка». При проверке Панфилова было выяснено, что Гинзбург А.М., как указал ее брат в своей автобиографии, в период войны находилась в плену у немцев. Проверка показала также, что она имеет большое сходство с ранее разыскивавшейся УКГБ по Брянской области Макаровой Антониной Макаровной, 1920 - 1922 г.р., уроженкой Московской области, бывшей медсестрой Советской Армии, объявлявшейся во всесоюзный розыск. Розыск ее был прекращен УКГБ по Брянской области в связи с малым объемом необходимых для активных розыскных мероприятий данных и смертью (якобы расстреляна немцами в числе других женщин, больных венерической болезнью). Группа больных женщин действительно была расстреляна, но Гинзбург (А.Макарову. - Авт.) немцы увезли с собой в Калининградскую область, где она и осталась после бегства оккупантов».

Как видим из справки, время от времени руки опускались даже у самых неутомимых оперативников, ведущих поиск неуловимой Тоньки. Правда, он тут же возобновлялся, стоило лишь открыться новым фактам в затянувшейся на 33 года истории, что и позволяет говорить о непрерывности поиска.

А странные факты по делу Макаровой в 1976 году уже начали сыпаться как из рога изобилия. Контекстуально, по совокупности, так сказать, странные.

С учетом всех возникших в деле коллизий следователи решили провести с ней «зашифрованную беседу» в райвоенкомате. Вместе с Макаровой сюда же были приглашены и еще несколько женщин, участниц Великой Отечественной войны. Разговор был об участии в боевых действиях якобы для будущих наградных дел. Фронтовички охотно вспоминали. Макарова–Гинзбург при этой беседе явно растерялась: не могла вспомнить ни командира батальона, ни сослуживцев, хотя в ее военном билете указано, что в 422–м санитарном батальоне она провоевала с 1941 по 1944 год включительно.

Далее в справке записано:
«Проверка по учетам военно–медицинского музея в г. Ленинграде показала, что Гинзбург (Макарова) А.М. в 422–м санитарном батальоне не служила. Однако неполную пенсию, куда входила и служба в рядах Советской Армии в период войны, она получала, продолжая работать старшим контролером ОТК швейного цеха Лепельского деревообрабатывающего объединения».
Подобная «забывчивость» уже больше похожа не на странность, а, скорее, на реальную улику.
Но любая догадка требует подтверждения. Теперь следователям предстояло или получить такие подтверждения, или, наоборот, опровергнуть собственную версию. Для этого следовало показать свой объект интереса живым свидетелям преступлений Тоньки–пулеметчицы. Устроить, что называется, очную ставку - правда, в достаточно деликатном виде.
В Лепель стали тайком привозить тех, кто мог опознать женщину–палача из Локтя. Понятно, делать это приходилось очень осторожно - чтобы не поставить под удар в случае отрицательного результата репутацию уважаемой в городе «фронтовички и отличной труженицы». То есть знать о том, что идет процесс опознания, могла лишь одна сторона - опознающая. Подозреваемая же ни о чем не должна была догадываться.

Дальнейшая работа по делу, если говорить сухим языком все той же «Справки о мероприятиях по розыску «Садистки», проводилась в контакте с УКГБ по Брянской области. 24 августа 1977 года было проведено повторное опознание Гинзбург (Макаровой) прибывшими в Лепель из Брянской области Пелагеей Комаровой и Ольгой Паниной. У первой Тонька снимала осенью 1941 года в деревне Красный Колодец угол (помните, рассказ о походе в Локоть за солью?), а вторая в начале 1943 года была брошена немцами в Локотскую тюрьму. Обе женщины безоговорочно признали в Антонине Гинзбург Тоньку–пулеметчицу.

«Мы ужасно боялись поставить под удар репутацию уважаемой всеми женщины, фронтовички, прекрасной матери и жены, — вспоминает Головачев. — Поэтому в белорусский Лепель наши сотрудники ездили тайно, целый год наблюдали за Антониной Гинзбург, привозили туда по одному выживших свидетелей, бывшего карателя, одного из ее любовников, для опознания. Только когда все до единого сказали одно и то же — это она, Тонька-пулеметчица, мы узнали ее по приметной складке на лбу, — сомнения отпали».

2 июня 1978 года Гинзбург (Макарову) в очередной раз опознала приехавшая из Ленинградской области женщина, бывшая сожительница начальника Локотской тюрьмы. После чего уважаемая гражданка Лепеля Антонина Макаровна и была остановлена на улице вежливыми людьми в штатском, у которых она, будто поняв, что затянувшаяся игра закончена, лишь тихим голосом попросила папиросу. Надо ли уточнять, что это был арест военной преступницы? На последующем кратком допросе она созналась в том, что и есть Тонька–пулеметчица. В тот же самый день сотрудники УКГБ по Брянской области увезли Макарову–Гинзбург в Брянск.

Во время следственного эксперимента её отвезли в Локоть.Брянские следователи хорошо помнят, как узнававшие ее жители шарахались в сторону и плевали вслед. А она шла и обо всем вспоминала. Спокойно, как вспоминают о будничных делах.

Муж Антонины, Виктор Гинзбург, ветеран войны и труда, после ее неожиданного ареста обещал пожаловаться в ООН. «Мы не признались ему, в чем обвиняют ту, с которой он прожил счастливо целую жизнь. Боялись, что мужик этого просто не переживет», — говорили следователи.

Когда старику сказали правду, он поседел за одну ночь. И больше жалоб никаких не писал.

«Арестованная мужу из СИЗО не передала ни строчки. И двум дочерям, которых родила после войны, кстати, тоже ничего не написала и свидания с ним не попросила, — рассказывает следователь Леонид Савоськин. — Когда с нашей обвиняемой удалось найти контакт, она начала обо всем рассказывать. О том, как спаслась, бежав из немецкого госпиталя и попав в наше окружение, выправила себе чужие ветеранские документы, по которым начала жить. Она ничего не скрывала, но это и было самым страшным. Создавалось ощущение, что она искренне недопонимает: за что ее посадили, что ТАКОГО ужасного она совершила? У нее как будто в голове блок какой-то с войны стоял, чтобы самой с ума, наверное, не сойти. Она все помнила, каждый свой расстрел, но ни о чем не сожалела. Мне она показалась очень жестокой женщиной. Я не знаю, какой она была в молодости. И что заставило ее совершать эти преступления. Желание выжить? Минутное помрачение? Ужасы войны? В любом случае это ее не оправдывает. Она погубила не только чужих людей, но и свою собственную семью. Она просто уничтожила их своим разоблачением. Психическая экспертиза показала, что Антонина Макаровна Макарова вменяема».

Следователи очень боялись каких-то эксцессов со стороны обвиняемой: прежде бывали случаи, когда бывшие полицаи, здоровые мужики, вспомнив былые преступления, кончали с собой прямо в камере. Постаревшая Тоня приступами раскаяния не страдала. «Невозможно постоянно бояться, — говорила она. — Первые десять лет я ждала стука в дверь, а потом успокоилась. Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили»

«Опозорили меня на старости лет, — жаловалась она по вечерам, сидя в камере, своим тюремщицам. — Теперь после приговора придется из Лепеля уезжать, иначе каждый дурак станет в меня пальцем тыкать. Я думаю, что мне года три условно дадут. За что больше-то? Потом надо как-то заново жизнь устраивать. А сколько у вас в СИЗО зарплата, девчонки? Может, мне к вам устроиться — работа-то знакомая…»

Её причастность к расстрелу 168 человек была официально доказана в ходе следствия.

Антонине Макаровой был вынесен смертный приговор.Решение суда стало абсолютной неожиданностью даже для людей, которые вели расследование, не говоря уж о самой подсудимой. Все прошения 55-летней Антонины Макаровой-Гинзбург о помиловании в Москве были отклонены..Приговор преведён в исполнение 11 августа 1979 года

В Локте чекисты повели ее старым и хорошо известным ей путем - к яме, где она приводила в исполнение приговоры Каминского и его банды. Брянские следователи хорошо помнят, как узнававшие ее жители шарахались в сторону и плевали вслед. А она шла и обо всем вспоминала. Спокойно, как вспоминают о будничных делах. Говорят, даже удивлялась людской ненависти - ведь, по ее мнению, война должна была все списать. И свидания, говорят, тоже с родными не попросила. Или чтобы весточку им передать.

А в Лепеле тут же пошли разговоры о взбудоражившем всех событии: оно не могло остаться незамеченным. Тем более что в Брянске, где в декабре 1978 года над Антониной Макаровой состоялся суд, нашлись у лепельчан знакомые - выслали тамошнюю газету «Брянский рабочий» с большой публикацией под заголовком «По ступеням предательства». Номер ходил по рукам среди местных жителей. А 31 мая 1979 года дала большую статью о процессе и газета «Правда» - под заголовком «Падение». В ней рассказывалось о предательстве Антонины Макаровой, 1920 года рождения, уроженки города Москвы (по другим данным, деревни Малая Волковка Сычевского района Смоленской области), работавшей до разоблачения старшим контролером ОТК пошивочного цеха Лепельского деревообрабатывающего объединения.

Говорят, она писала апелляции о помиловании в ЦК КПСС, ведь наступающий 1979 год должен был стать Годом женщины. Но судьи отклонили прошения. Приговор был приведен в исполнение.

Такого, пожалуй, не знала новейшая отечественная история. Ни общесоюзная, ни белорусская. Дело Антонины Макаровой оказалось громким. Можно сказать, даже уникальным. Впервые в послевоенные годы была по приговору суда расстреляна женщина–палач, чья причастность к расстрелу 168 человек была официально доказана в ходе следствия.

Однако, если подходить к вопросу с четко по правовому, то есть мнение, что с чисто юридической точки зрения её не имели права приговаривать к смертной казни. Причин две. Первая — со дня совершения преступления и до ареста прошло более 15-ти лет, а УК советского времени не содержал нормы о преступлениях, за которые не применяюся сроки давности. Лицо же, совершившее преступление, караемое расстрелом, могло быть привлечено к уголовной ответственности и после истечения 15 лет, но в этом случае смертная казнь заменялась лишением свободы. Вторая — в СССР в 1947 году смертную казнь отменили, правда через три года восстановили. Как известно, законы, смягчающие наказание, имеют обратную силу, отягчающие — нет. Таким образом, раз осуждённая не была привлечена к ответственности до отмены смертной казни в СССР, закон об отмене на неё распространялся в полной мере. Закон же о восстановлении мог быть применён только к лицам, совершившим преступления после его вступления в силу. http://www.sb.by/post/49635/

Давайте вспомним вот такую операцию, как ,а так же про , ну и кому интересно про Оригинал статьи находится на сайте ИнфоГлаз.рф Ссылка на статью, с которой сделана эта копия -

23 ноября 1981-го года в Москве на Новокунцевском кладбище хоронили некую Марию Андреевну Попову. Как и завещала 86-летняя женщина, с воинскими почестями. Под звуки оружейных выстрелов гроб провожали дочь покойной и известные всем артисты театра и кино. Прямого отношения к миру кинематографа умершая никогда не имела. Однако до самой смерти ей пришлось "играть роль", на которую её "утвердил" лично Иосиф Сталин.

Первый вариант фильма "Чапаев" и просто Мария

В начале тридцатых годов Сталину принесли на просмотр кинофильм "Чапаев", снятый режиссерами Васильевыми. Картина вождю не понравилась, он вызвал к себе постановщиков. Иосиф Виссарионович предложил им ввести в фильм женщину-бойца, а также обозначить "романтическую линию".

Братья Васильевы, которые на самом деле были просто однофамильцами, взялись за дело.

В музей Красной Армии пригласили всех женщин, воевавших в составе легендарной 25-й стрелковой Чапаевской дивизии. Их попросили рассказать истории из фронтовой жизни для будущего фильма. Женщин собралось много, их рассказы записывал целый отряд стенографисток. Но отобраны были лишь истории, рассказанные бойцом Чапаевской дивизии Марией Поповой. В дальнейшем при написании сценария жена комиссара Дмитрия Фурманова Анна назовет ее своим именем.

Так просто Мария станет Анкой-пулеметчицей.

"Она-то и будет героиней"

Вышедший на экраны страны в 1934-м году фильм о героях Гражданской войны имел грандиозный успех. Его персонажи воспринимались зрителями как реальные люди, все события казались подлинными. Зрители смотрели картину не по одному десятку раз. Впрочем, как и сам Сталин, которого заинтересовали военные подвиги Марии Поповой.

"Мама рассказывала, что он спросил у режиссеров Васильевых, было ли это на самом деле. - Да, ответили они. Он тогда сказал: вот она-то и будет героиней", - вспоминает дочь Марии Поповой Зинаида Михайловна.

Сама Мария Попова в то время, ничего не ведая, жила в… Берлине. И когда ее вызвали в Москву, чтобы объявить национальным достоянием, она сильно перепугалась.

"Машка, натри глаза луком"

Родилась будущая "Анка-пулеметчица" в 1896 году в Самарской губернии. В 16 лет ее выдали замуж за Ивана Попова. Но с мужем они прожили совсем недолго. Иван Попов умер вскоре после свадьбы.

"Когда хоронили ее мужа (он, кстати, не был мне отцом), соседки шептали: Машка, ты хоть бы глаза луком натерла, чтоб слезы были, - рассказывает Зинаида Попова. - Он, как вспоминала мама, часто мучился от болей в животе. И во время очередного острого приступа умер. А кто мой настоящий отец, я до сих пор не знаю. Моя мама унесла с собой в могилу много тайн, в том числе и тайну о моем отце".

После смерти мужа Попова устроилась нянечкой в больницу. Потом работала на Самарском трубочном заводе. Здесь и вступила в партию. Когда началась Гражданская война, Мария участвовала в боях за Самару.

"В 1918 году, когда при поддержке белогвардейцев белочехи взяли город, мама попала в плен, но ей и еще нескольким бойцам удалось бежать, - говорит Зинаида Попова. - Где-то в степи они и наткнулись на передовые части 25-й Чапаевской дивизии".

В дивизии Мария Попова поначалу служила помощником лекаря. В одном из боев она подползла к раненному в руку бойцу, и он буквально силой заставил ее стрелять из пулемета, потому что сам не мог нажимать на две гашетки одновременно. За этот бой Чапаев наградил ее часами. Он же и решил позже, что Марии Поповой самое место в конной разведке.

Вместе с Василием Ивановичем они провоюют год - вплоть до гибели Чапаева.

"Чапаев не выносил в своей дивизии присутствия женщин-небойцов"

"Надо сразу сказать, что Василий Иванович не выносил в своей дивизии присутствия женщин-небойцов, - рассказывает внучка легендарного комдива Татьяна Чапаева. - Он же и с Фурмановым поссорился именно из-за того, что тот привез на фронт жену Анну. Зашел Василий Иванович в комиссарскую избу и увидел, что в постели лежит какая-то женщина. Василий Иванович потребовал, чтобы комиссар Фурманов отослал Анну Никитичну в тыл".

"Если говорить о той ерунде, которую в последние годы умудрились написать и размножить, то первое место я, бесспорно, отдаю тому, кто придумал, что Василий Иванович и Анна Фурманова были любовниками, - возмущенно рассказывает Татьяна Чапаева. - Второе - тому, кто откуда-то взял, что якобы Петр Исаев (Петька) через год, когда бойцы устроили поминки по Чапаю, застрелился. С мотивацией, что это именно он не уберег своего командира. Есть еще один очень распространенный миф. Как будто жена актера Леонида Кмита, сыгравшего роль Петьки, настолько приревновала мужа к киношной Анке, что покончила жизнь самоубийством".

Татьяна Чапаева добавила, что на самом деле Петр Исаев не был крестьянским простачком, каким показан в фильме. Этот высокообразованный офицер в денщиках у Чапаева никогда не служил, а был порученцем по особо важным делам, а впоследствии начальником бригады связи. Никакой любви между ним и Анкой - Марией Андреевной Поповой - быть в принципе не могло. А в реальной жизни именно она учила его обращаться с пулеметом.

"Я много лет дружу с дочерью Марии Андреевны Зинаидой Михайловной. Я часто бывала у них в гостях в доме на Тверской. Мария Андреевна всегда казалась мне очень спокойным, рассудительным человеком. Конечно, я много у нее расспрашивала про деда. Ведь она, служившая в разведроте Чапаевской дивизии, в отличие от меня, знала деда лично", - сказала Татьяна Чапаева.

"Внешность представительная, но одевать себя как женщину со вкусом еще не умеет"

После Гражданской войны Попова училась в МГУ на факультете советского права. А в 1931-ом ее командировали в Берлин, назначив референтом юридического отдела торгового представительства.

В Берлин молодой юрист Мария Попова приехала в цветастой кофте, застегнутой вместо пуговиц на две большие булавки. Такой она и предстала впервые перед Евгенией Аллилуевой, начальником отдела кадров Торгпредства.

"Безусловно, преданный нам товарищ. В январе 1931 года после окончания правового факультета МГУ направлена на работу в советское Торгпредство в Берлине. Немецким владеет слабо. С людьми обращаться умеет. Внешность представительная, но одевать себя как женщину со вкусом еще не умеет".

С первой же встречи Попова и Аллилуева стали подругами. Мария призналась ей, что беременна, шепнула имя отца ребенка, и Евгения навсегда сохранила эту тайну.

У модницы Евгении Аллилуевой Мария училась одеваться со вкусом. К моменту рождения дочери она уже ничем не выделялась из толпы хорошо одетых берлинских фрау.

На общественных началах Мария Попова была назначена еще и директором клуба советской колонии. Все эти должности давали возможности для контактов и известную свободу передвижения. Мария Андреевна помогала командированным соотечественникам адаптироваться в Германии, сводила их с нужными людьми.

Из характеристики на сотрудницу Разведуправления штаба РККА Попову Марию Андреевну:
"В 1931-1934 годах работала в советском Торгпредстве в Берлине референтом и председателем объединенного комитета профсоюзов Совколонии. Толковая, достаточно теоретически подготовленная корпорантка. Общественница".

"Чем мама занималась в Германии, не знаю, но я видела ее так редко, что называла ее "фрау Попова". А мамочкой - "мутиляйн" - звала свою няню Ани. Говорила я по-немецки и благодаря няне была очень политизированным ребенком, - вспоминает Зинаида Попова. - Няня на выборах 33-го года голосовала за Гитлера, потому что он всем дал работу. Она ходила практически на все митинги, и возила с собой в коляске меня. Я всем говорила: рот фронт! рот фронт! И когда пришли фашисты к власти, я тоже всем говорила рот фронт!"

"А твоя мама привезла с собой пулемет?"

Советские газеты быстро подхватили известие о реальном прототипе Анки-пулеметчицы и сделали из Марии Поповой настоящую героиню.

Попова не возражала: слава приятно щекотала самолюбие. Конечно, кое-кто из боевых подруг был расстроен. Многие рисковали жизнями не меньше Поповой, а вот слава досталось ей одной.

Впрочем, Марии было не до этого. Она получила новое назначение.

Из характеристики на сотрудницу Разведуправления штаба РККА Попову Марию Андреевну:
"В ноябре 1935 года привлечена для работы в РУ РККА. С мая 1936 года по май 1937 года находилась в командировке в Стокгольме по линии "Интуриста". Много практического ума и сметки. Упорно работает над шведским языком. Характер спокойный, выдержанная".

Обитатели советского поселения в Стокгольме встретили Марию Попову как героиню. Один мальчик спросил у Зины: "А твоя мама привезла с собой пулемет"?

С послом СССР в Швеции Александрой Михайловной Коллонтай у Марии Андреевны сложились почти домашние отношения. Они были очень дружны.

В мае 37-го Поповой сообщили, что ее командировка в Стокгольм закончилась. С тяжелыми предчувствиями Мария Андреевна вернулась в Москву. Но пока все шло хорошо. У нее была работа, ей дали квартиру на Тверской.

"Детей бьют только троцкисты"

Однажды в дверь позвонили. Звонок был настойчивый. Оказалось, соседи - с жалобой на дочь.

Зина устроила во дворе митинг, объяснила детям, что взрослые сейчас ведут в Ледовитом океане операцию по спасению «папанинцев». «Полярники замерзают, - сказала Зина, - им нужна одежда». Ребятишки побежали к Москве-реке и сбросили свои пальтишки на проплывавшие мимо льдины. Зина рассказала им, что льдины непременно вынесет в океан.

«Мать сняла со стены старый солдатский ремень, шлепнула меня. Спросила: «Ты почему, мерзавка, не плачешь?» А я сказала: «Не буду. Детей бьют только троцкисты», - вспоминает Зинаида Попова.

"Гулял по Уралу Чапаев-герой …"

Перед Великой Отечественной начались аресты бойцов Чапаевской дивизии.

Чекистами был убит Иван Кутяков - он командовал дивизией после гибели Чапаева. Когда за Кутяковым пришли, он крикнул, что живым не дастся, и стал стрелять по конвоирам. Те открыли ответный огонь.

Попову в те годы не тронули. А в 1942 году ее снова призвали на фронт в агитбригаду.

Мария Андреевна отвезла дочь к родным в Куйбышев, а сама в составе лекционной группы ездила по фронтам - поднимала боевой дух в войсках. После просмотра фильма "Чапаев" Мария Попова чаще всего рассказывала солдатам об истории создания песни "Гулял по Уралу Чапаев-герой". Она сочинила ее после гибели комдива.

Однажды песню услышал Александр Александров, руководитель прославленного Краснознаменного ансамбля песни и пляски. По его просьбе Мария Андреевна написала еще несколько строк. "Река-Урал глубокая, крутые берега, а степь да степь широкая - там наши бьют врага".

Кончилась война. Умер Сталин. Началась хрущевская оттепель.

"Современник", Си-эн-эн и эффект плацебо

В квартиру Поповых в доме номер шесть на Тверской все чаще стали приходить друзья дочери Марии Андреевны. Зинаида Михайловна в то время только что окончила Институт международных отношений. В дальнейшем она станет редактором московского корпункта Си-эн-эн, будет работать в корпунктах "Лос-Анджелес таймс" и японской газеты "Майнити".

А тогда она познакомила мать с молодыми артистами МХАТа, которые решили создать свой театр - "Современник". За одного из них, актера Игоря Васильева, Зинаида выйдет замуж.

В то время пока мало кому известные молодые и талантливые артисты репетировали спектакль "Вечно живые". Мария Андреевна пустила их к себе, выделив для ночных репетиций одну из комнат своей квартиры.

Много лет спустя на входной двери подъезда №8 в доме на Тверской появится табличка, что именно в квартире Марии Андреевны Поповой "по сути, зарождался будущий театр "Современник".

Конечно, молодежь приставала к "Анке-Пулеметчице" с расспросами.

Неизменным успехом всегда пользовалась история про эффект плацебо, неоднократно рассказанная Марией Андреевной.

В разгромленной аптеке маленького городка, куда вошли чапаевцы, стояли два мешка с содой. Санитарка Попова погрузила их на тачанку и привезла в дивизию. Нарезала полосками бумагу, насыпала порошка, свернула и надписала: "от головы", "от живота" и раздавала бойцам. Некоторым помогало.

Медицинская слава лекарского помощника Марии Поповой затмила тогда авторитет врача дивизии, который таких лекарств не давал.

Чапаевцы жаловались на врача комдиву и приводили в пример Марию.

Молодые артисты смеялись, слушая Марию Андреевну. Она хохотала вместе с ними. Но казаться веселой хозяйке дома становилось все сложнее и сложнее.

Донос

В 59-м году Попову вызвали в ЦК партии. Из своих заграничных нарядов Мария Андреевна выбрала самый строгий и отправилась на Старую площадь. А когда вернулась, домработница Маруся, которая служила у Поповых много лет, почуяв неладное, бросилась за лекарствами.

Выяснилось, что несколько старых чапаевцев написали в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС письмо, в котором сообщали, что Мария Попова на самом деле Новикова, дочь кулаков из села Вязовый Гай. Что воевала она на стороне белых, ее, якобы видели среди белогвардейцев. А когда перевес в Гражданской войне стали брать красные, подделала партийный билет и пришла в Чапаевскую дивизию.

Главное в чем обвиняли подписанты Попову: "Она - не Анка".

На родину Марии Андреевны - в Куйбышев, бывшую Самару, - из Москвы выехал по спецзаданию сотрудник Комитета партийного контроля.

Все еще Анка-пулеметчица

И тут Мария Попова доказала, что она - все еще Анка-пулеметчица.

Как в том бою с каппелевцами, в знаменитой сцене из фильма про Чапаева, она решила подпустить врагов поближе.

В газетах и журналах стали появляться в больших количествах интервью прославленной чапаевки Поповой.

В них она рассказывала, что никогда не была прототипом Анки-пулеметчицы, что это образ собирательный. Мария Андреевна перечисляла имена своих боевых подруг, которые были достойны не меньшей, чем она, славы. Ну что ж с того, что Сталин назвал Анкой именно ее, она-то сама этого никогда не утверждала. Оппоненты растерялись.

А в Москву из Куйбышева вернулся человек, выезжавший туда по партийному спецзаданию. Поработал он на совесть. В представленной в ЦК партии справке, копию которой до сих пор хранит "дочь Анки-пулеметчицы", значилось:

"Попова Мария Андреевна, уроженка села Вязов Гай Самарской губернии. В девичестве - Головина. Отец Поповой, крестьянин-бедняк Андрей Романович Головин был призван на службу на Черноморский флот, стал одним из первых русских военных водолазов. Его фамилия упоминается в рассказе советского писателя Константина Паустовского. Во время одного из погружений получил кессонную болезнь, демобилизовался и умер, когда его дочери Марии Поповой исполнилось 4 года. Мать Марии Поповой умерла, когда девочке было 8 лет.

С этого возраста Мария Андреевна батрачила на зажиточных односельчан, в том числе на кулаков Новиковых. С этой семьей у Поповой сложились близкие отношения. Именно у них находилась в эвакуации во время Великой Отечественной войны дочь Поповой - Зинаида. И именно за родственницу Новиковых выдала себя Попова, когда пыталась спастись из белого плена в 1918 году. Информация свидетеля, однополчанина Поповой, о том, что на допросе у белочехов она назвала себя Новиковой, хранится в секретных архивах РККА.

В 16 лет Мария Андреевна была выдана замуж за односельчанина-бедняка Ивана Попова. Но через несколько дней после свадьбы муж умер от воспаления брюшины.

С 1914 года Мария Попова на заработках в Самаре. В 17-м вступила в Красную Гвардию, участвовала в боях на Дутовском фронте. В 1918-м ей был вручен билет члена партии большевиков. Билет вручал член партийной ячейки Самарского трубочного завода Николай Шверник. В составе Чапаевской дивизии с июня 18-го года. Попова неоднократно выполняла ответственные задания командования: работала в большевистском подполье, предупредила контрреволюционный мятеж в Первом социалистическом полку военных моряков. Служила в кавалерийской разведке и одновременно выполняла обязанности лекарского помощника.

Человек беспримерного личного мужества: во время боев неоднократно принимала на себя командование кавалерийскими расчетами вместо погибших или сбежавших с поля сражения командиров. Ранена, контужена. Награждена Орденом Боевого Красного Знамени.

В 1924 году лично командармом Фрунзе направлена на учебу на рабфак Харьковского медицинского института. В 1928-м году поступила в Московский государственный университет. Дальнейший жизненный путь Марии Поповой следствие не интересует".

"От всего только и осталось, что кино да анекдоты"

Попову снова вызвали в ЦК. Принимал ее председатель Центрального Комитета партийного контроля Николай Иванович Шверник. Тот самый Шверник, который вручал ей когда-то партийный билет, когда она работала в Самаре на трубочном заводе.

"Он сказал маме: ну, что Маруся, замучили тебя? Успокойся, оправдана ты по всем статьям, - вспоминает Зинаида Попова. - Она хотела ему ответить, что он-то давно бы мог эти мучения прекратить, но лишь махнула рукой и ушла".

В тот же вечер компания чапаевцев собралась на традиционную встречу в доме дочери комиссара Фурманова Анны. Как всегда, на чапаевских посиделках был Борис Бабочкин, исполнитель роли легендарного комдива.

"Мама говорит: сейчас я вам расскажу анекдот. Приходит Петька к Чапаеву и спрашивает: Василий Иванович, а где Анка? - Да вон она, на печке с радикулитом лежит. - Ну, что она, русского не могла найти? - говорит Петька, - вспоминает рассказ матери Зинаида Попова. - У Бабочкина сморщилось лицо, он стал кричать на маму: "Как ты смеешь, Маруся, эти поганые анекдоты пересказывать? А мама говорит: "Подумаешь, какое дело. От всего только и осталось, что кино да анекдоты".

Умерла Мария Андреевна зимой 81-го года. Как ни просила ее дочь, но и перед смертью она так и не назвала ей имя отца.

Чуть позже в тетради, которая всегда лежала на прикроватном столике матери, Зинаида Михайловна нашла слегка помятую фотографию старого фронтового друга Марии Андреевны - наркома просвещения Андрея Бубнова, расстрелянного в 38-ом.

23 ноября 1981-го года в Москве на Новокунцевском кладбище хоронили некую Марию Андреевну Попову. Как и завещала 86-летняя женщина, с воинскими почестями. Под звуки оружейных выстрелов гроб провожали дочь покойной и известные всем артисты театра и кино. Прямого отношения к миру кинематографа умершая никогда не имела. Однако до самой смерти ей пришлось "играть роль", на которую её "утвердил" лично Иосиф Сталин.

Первый вариант фильма "Чапаев" и просто Мария

В начале тридцатых годов Сталину принесли на просмотр кинофильм "Чапаев", снятый режиссерами Васильевыми. Картина вождю не понравилась, он вызвал к себе постановщиков. Иосиф Виссарионович предложил им ввести в фильм женщину-бойца, а также обозначить "романтическую линию".

Братья Васильевы, которые на самом деле были просто однофамильцами, взялись за дело.

В музей Красной Армии пригласили всех женщин, воевавших в составе легендарной 25-й стрелковой Чапаевской дивизии. Их попросили рассказать истории из фронтовой жизни для будущего фильма. Женщин собралось много, их рассказы записывал целый отряд стенографисток. Но отобраны были лишь истории, рассказанные бойцом Чапаевской дивизии Марией Поповой. В дальнейшем при написании сценария жена комиссара Дмитрия Фурманова Анна назовет ее своим именем.

Так просто Мария станет Анкой-пулеметчицей.

"Она-то и будет героиней"

Вышедший на экраны страны в 1934-м году фильм о героях Гражданской войны имел грандиозный успех. Его персонажи воспринимались зрителями как реальные люди, все события казались подлинными. Зрители смотрели картину не по одному десятку раз. Впрочем, как и сам Сталин, которого заинтересовали военные подвиги Марии Поповой.

"Мама рассказывала, что он спросил у режиссеров Васильевых, было ли это на самом деле. - Да, ответили они. Он тогда сказал: вот она-то и будет героиней", - вспоминает дочь Марии Поповой Зинаида Михайловна.

Сама Мария Попова в то время, ничего не ведая, жила в… Берлине. И когда ее вызвали в Москву, чтобы объявить национальным достоянием, она сильно перепугалась.

"Машка, натри глаза луком"

Родилась будущая "Анка-пулеметчица" в 1896 году в Самарской губернии. В 16 лет ее выдали замуж за Ивана Попова. Но с мужем они прожили совсем недолго. Иван Попов умер вскоре после свадьбы.

"Когда хоронили ее мужа (он, кстати, не был мне отцом), соседки шептали: Машка, ты хоть бы глаза луком натерла, чтоб слезы были, - рассказывает Зинаида Попова. - Он, как вспоминала мама, часто мучился от болей в животе. И во время очередного острого приступа умер. А кто мой настоящий отец, я до сих пор не знаю. Моя мама унесла с собой в могилу много тайн, в том числе и тайну о моем отце".

После смерти мужа Попова устроилась нянечкой в больницу. Потом работала на Самарском трубочном заводе. Здесь и вступила в партию. Когда началась Гражданская война, Мария участвовала в боях за Самару.

"В 1918 году, когда при поддержке белогвардейцев белочехи взяли город, мама попала в плен, но ей и еще нескольким бойцам удалось бежать, - говорит Зинаида Попова. - Где-то в степи они и наткнулись на передовые части 25-й Чапаевской дивизии".

В дивизии Мария Попова поначалу служила помощником лекаря. В одном из боев она подползла к раненному в руку бойцу, и он буквально силой заставил ее стрелять из пулемета, потому что сам не мог нажимать на две гашетки одновременно. За этот бой Чапаев наградил ее часами. Он же и решил позже, что Марии Поповой самое место в конной разведке.

Вместе с Василием Ивановичем они провоюют год - вплоть до гибели Чапаева.

"Чапаев не выносил в своей дивизии присутствия женщин-небойцов"

"Надо сразу сказать, что Василий Иванович не выносил в своей дивизии присутствия женщин-небойцов, - рассказывает внучка легендарного комдива Татьяна Чапаева. - Он же и с Фурмановым поссорился именно из-за того, что тот привез на фронт жену Анну. Зашел Василий Иванович в комиссарскую избу и увидел, что в постели лежит какая-то женщина. Василий Иванович потребовал, чтобы комиссар Фурманов отослал Анну Никитичну в тыл".

"Если говорить о той ерунде, которую в последние годы умудрились написать и размножить, то первое место я, бесспорно, отдаю тому, кто придумал, что Василий Иванович и Анна Фурманова были любовниками, - возмущенно рассказывает Татьяна Чапаева. - Второе - тому, кто откуда-то взял, что якобы Петр Исаев (Петька) через год, когда бойцы устроили поминки по Чапаю, застрелился. С мотивацией, что это именно он не уберег своего командира. Есть еще один очень распространенный миф. Как будто жена актера Леонида Кмита, сыгравшего роль Петьки, настолько приревновала мужа к киношной Анке, что покончила жизнь самоубийством".

Татьяна Чапаева добавила, что на самом деле Петр Исаев не был крестьянским простачком, каким показан в фильме. Этот высокообразованный офицер в денщиках у Чапаева никогда не служил, а был порученцем по особо важным делам, а впоследствии начальником бригады связи. Никакой любви между ним и Анкой - Марией Андреевной Поповой - быть в принципе не могло. А в реальной жизни именно она учила его обращаться с пулеметом.

"Я много лет дружу с дочерью Марии Андреевны Зинаидой Михайловной. Я часто бывала у них в гостях в доме на Тверской. Мария Андреевна всегда казалась мне очень спокойным, рассудительным человеком. Конечно, я много у нее расспрашивала про деда. Ведь она, служившая в разведроте Чапаевской дивизии, в отличие от меня, знала деда лично", - сказала Татьяна Чапаева.

"Внешность представительная, но одевать себя как женщину со вкусом еще не умеет"

После Гражданской войны Попова училась в МГУ на факультете советского права. А в 1931-ом ее командировали в Берлин, назначив референтом юридического отдела торгового представительства.

В Берлин молодой юрист Мария Попова приехала в цветастой кофте, застегнутой вместо пуговиц на две большие булавки. Такой она и предстала впервые перед Евгенией Аллилуевой, начальником отдела кадров Торгпредства.

"Безусловно, преданный нам товарищ. В январе 1931 года после окончания правового факультета МГУ направлена на работу в советское Торгпредство в Берлине. Немецким владеет слабо. С людьми обращаться умеет. Внешность представительная, но одевать себя как женщину со вкусом еще не умеет".

С первой же встречи Попова и Аллилуева стали подругами. Мария призналась ей, что беременна, шепнула имя отца ребенка, и Евгения навсегда сохранила эту тайну.

У модницы Евгении Аллилуевой Мария училась одеваться со вкусом. К моменту рождения дочери она уже ничем не выделялась из толпы хорошо одетых берлинских фрау.

На общественных началах Мария Попова была назначена еще и директором клуба советской колонии. Все эти должности давали возможности для контактов и известную свободу передвижения. Мария Андреевна помогала командированным соотечественникам адаптироваться в Германии, сводила их с нужными людьми.

Из характеристики на сотрудницу Разведуправления штаба РККА Попову Марию Андреевну:
"В 1931-1934 годах работала в советском Торгпредстве в Берлине референтом и председателем объединенного комитета профсоюзов Совколонии. Толковая, достаточно теоретически подготовленная корпорантка. Общественница".

"Чем мама занималась в Германии, не знаю, но я видела ее так редко, что называла ее "фрау Попова". А мамочкой - "мутиляйн" - звала свою няню Ани. Говорила я по-немецки и благодаря няне была очень политизированным ребенком, - вспоминает Зинаида Попова. - Няня на выборах 33-го года голосовала за Гитлера, потому что он всем дал работу. Она ходила практически на все митинги, и возила с собой в коляске меня. Я всем говорила: рот фронт! рот фронт! И когда пришли фашисты к власти, я тоже всем говорила рот фронт!"

"А твоя мама привезла с собой пулемет?"

Советские газеты быстро подхватили известие о реальном прототипе Анки-пулеметчицы и сделали из Марии Поповой настоящую героиню.

Попова не возражала: слава приятно щекотала самолюбие. Конечно, кое-кто из боевых подруг был расстроен. Многие рисковали жизнями не меньше Поповой, а вот слава досталось ей одной.

Впрочем, Марии было не до этого. Она получила новое назначение.

Из характеристики на сотрудницу Разведуправления штаба РККА Попову Марию Андреевну:
"В ноябре 1935 года привлечена для работы в РУ РККА. С мая 1936 года по май 1937 года находилась в командировке в Стокгольме по линии "Интуриста". Много практического ума и сметки. Упорно работает над шведским языком. Характер спокойный, выдержанная".

Обитатели советского поселения в Стокгольме встретили Марию Попову как героиню. Один мальчик спросил у Зины: "А твоя мама привезла с собой пулемет"?

С послом СССР в Швеции Александрой Михайловной Коллонтай у Марии Андреевны сложились почти домашние отношения. Они были очень дружны.

В мае 37-го Поповой сообщили, что ее командировка в Стокгольм закончилась. С тяжелыми предчувствиями Мария Андреевна вернулась в Москву. Но пока все шло хорошо. У нее была работа, ей дали квартиру на Тверской.

"Детей бьют только троцкисты"

Однажды в дверь позвонили. Звонок был настойчивый. Оказалось, соседи - с жалобой на дочь.

Зина устроила во дворе митинг, объяснила детям, что взрослые сейчас ведут в Ледовитом океане операцию по спасению «папанинцев». «Полярники замерзают, - сказала Зина, - им нужна одежда». Ребятишки побежали к Москве-реке и сбросили свои пальтишки на проплывавшие мимо льдины. Зина рассказала им, что льдины непременно вынесет в океан.

«Мать сняла со стены старый солдатский ремень, шлепнула меня. Спросила: «Ты почему, мерзавка, не плачешь?» А я сказала: «Не буду. Детей бьют только троцкисты», - вспоминает Зинаида Попова.

"Гулял по Уралу Чапаев-герой …"

Перед Великой Отечественной начались аресты бойцов Чапаевской дивизии.

Чекистами был убит Иван Кутяков - он командовал дивизией после гибели Чапаева. Когда за Кутяковым пришли, он крикнул, что живым не дастся, и стал стрелять по конвоирам. Те открыли ответный огонь.

Попову в те годы не тронули. А в 1942 году ее снова призвали на фронт в агитбригаду.

Мария Андреевна отвезла дочь к родным в Куйбышев, а сама в составе лекционной группы ездила по фронтам - поднимала боевой дух в войсках. После просмотра фильма "Чапаев" Мария Попова чаще всего рассказывала солдатам об истории создания песни "Гулял по Уралу Чапаев-герой". Она сочинила ее после гибели комдива.

Однажды песню услышал Александр Александров, руководитель прославленного Краснознаменного ансамбля песни и пляски. По его просьбе Мария Андреевна написала еще несколько строк. "Река-Урал глубокая, крутые берега, а степь да степь широкая - там наши бьют врага".

Кончилась война. Умер Сталин. Началась хрущевская оттепель.

"Современник", Си-эн-эн и эффект плацебо

В квартиру Поповых в доме номер шесть на Тверской все чаще стали приходить друзья дочери Марии Андреевны. Зинаида Михайловна в то время только что окончила Институт международных отношений. В дальнейшем она станет редактором московского корпункта Си-эн-эн, будет работать в корпунктах "Лос-Анджелес таймс" и японской газеты "Майнити".

А тогда она познакомила мать с молодыми артистами МХАТа, которые решили создать свой театр - "Современник". За одного из них, актера Игоря Васильева, Зинаида выйдет замуж.

В то время пока мало кому известные молодые и талантливые артисты репетировали спектакль "Вечно живые". Мария Андреевна пустила их к себе, выделив для ночных репетиций одну из комнат своей квартиры.

Много лет спустя на входной двери подъезда №8 в доме на Тверской появится табличка, что именно в квартире Марии Андреевны Поповой "по сути, зарождался будущий театр "Современник".

Конечно, молодежь приставала к "Анке-Пулеметчице" с расспросами.

Неизменным успехом всегда пользовалась история про эффект плацебо, неоднократно рассказанная Марией Андреевной.

В разгромленной аптеке маленького городка, куда вошли чапаевцы, стояли два мешка с содой. Санитарка Попова погрузила их на тачанку и привезла в дивизию. Нарезала полосками бумагу, насыпала порошка, свернула и надписала: "от головы", "от живота" и раздавала бойцам. Некоторым помогало.

Медицинская слава лекарского помощника Марии Поповой затмила тогда авторитет врача дивизии, который таких лекарств не давал.

Чапаевцы жаловались на врача комдиву и приводили в пример Марию.

Молодые артисты смеялись, слушая Марию Андреевну. Она хохотала вместе с ними. Но казаться веселой хозяйке дома становилось все сложнее и сложнее.

Донос

В 59-м году Попову вызвали в ЦК партии. Из своих заграничных нарядов Мария Андреевна выбрала самый строгий и отправилась на Старую площадь. А когда вернулась, домработница Маруся, которая служила у Поповых много лет, почуяв неладное, бросилась за лекарствами.

Выяснилось, что несколько старых чапаевцев написали в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС письмо, в котором сообщали, что Мария Попова на самом деле Новикова, дочь кулаков из села Вязовый Гай. Что воевала она на стороне белых, ее, якобы видели среди белогвардейцев. А когда перевес в Гражданской войне стали брать красные, подделала партийный билет и пришла в Чапаевскую дивизию.

Главное в чем обвиняли подписанты Попову: "Она - не Анка".

На родину Марии Андреевны - в Куйбышев, бывшую Самару, - из Москвы выехал по спецзаданию сотрудник Комитета партийного контроля.

Все еще Анка-пулеметчица

И тут Мария Попова доказала, что она - все еще Анка-пулеметчица.

Как в том бою с каппелевцами, в знаменитой сцене из фильма про Чапаева, она решила подпустить врагов поближе.

В газетах и журналах стали появляться в больших количествах интервью прославленной чапаевки Поповой.

В них она рассказывала, что никогда не была прототипом Анки-пулеметчицы, что это образ собирательный. Мария Андреевна перечисляла имена своих боевых подруг, которые были достойны не меньшей, чем она, славы. Ну что ж с того, что Сталин назвал Анкой именно ее, она-то сама этого никогда не утверждала. Оппоненты растерялись.

А в Москву из Куйбышева вернулся человек, выезжавший туда по партийному спецзаданию. Поработал он на совесть. В представленной в ЦК партии справке, копию которой до сих пор хранит "дочь Анки-пулеметчицы", значилось:

"Попова Мария Андреевна, уроженка села Вязов Гай Самарской губернии. В девичестве - Головина. Отец Поповой, крестьянин-бедняк Андрей Романович Головин был призван на службу на Черноморский флот, стал одним из первых русских военных водолазов. Его фамилия упоминается в рассказе советского писателя Константина Паустовского. Во время одного из погружений получил кессонную болезнь, демобилизовался и умер, когда его дочери Марии Поповой исполнилось 4 года. Мать Марии Поповой умерла, когда девочке было 8 лет.

С этого возраста Мария Андреевна батрачила на зажиточных односельчан, в том числе на кулаков Новиковых. С этой семьей у Поповой сложились близкие отношения. Именно у них находилась в эвакуации во время Великой Отечественной войны дочь Поповой - Зинаида. И именно за родственницу Новиковых выдала себя Попова, когда пыталась спастись из белого плена в 1918 году. Информация свидетеля, однополчанина Поповой, о том, что на допросе у белочехов она назвала себя Новиковой, хранится в секретных архивах РККА.

В 16 лет Мария Андреевна была выдана замуж за односельчанина-бедняка Ивана Попова. Но через несколько дней после свадьбы муж умер от воспаления брюшины.

С 1914 года Мария Попова на заработках в Самаре. В 17-м вступила в Красную Гвардию, участвовала в боях на Дутовском фронте. В 1918-м ей был вручен билет члена партии большевиков. Билет вручал член партийной ячейки Самарского трубочного завода Николай Шверник. В составе Чапаевской дивизии с июня 18-го года. Попова неоднократно выполняла ответственные задания командования: работала в большевистском подполье, предупредила контрреволюционный мятеж в Первом социалистическом полку военных моряков. Служила в кавалерийской разведке и одновременно выполняла обязанности лекарского помощника.

Человек беспримерного личного мужества: во время боев неоднократно принимала на себя командование кавалерийскими расчетами вместо погибших или сбежавших с поля сражения командиров. Ранена, контужена. Награждена Орденом Боевого Красного Знамени.

В 1924 году лично командармом Фрунзе направлена на учебу на рабфак Харьковского медицинского института. В 1928-м году поступила в Московский государственный университет. Дальнейший жизненный путь Марии Поповой следствие не интересует".

"От всего только и осталось, что кино да анекдоты"

Попову снова вызвали в ЦК. Принимал ее председатель Центрального Комитета партийного контроля Николай Иванович Шверник. Тот самый Шверник, который вручал ей когда-то партийный билет, когда она работала в Самаре на трубочном заводе.

"Он сказал маме: ну, что Маруся, замучили тебя? Успокойся, оправдана ты по всем статьям, - вспоминает Зинаида Попова. - Она хотела ему ответить, что он-то давно бы мог эти мучения прекратить, но лишь махнула рукой и ушла".

В тот же вечер компания чапаевцев собралась на традиционную встречу в доме дочери комиссара Фурманова Анны. Как всегда, на чапаевских посиделках был Борис Бабочкин, исполнитель роли легендарного комдива.

"Мама говорит: сейчас я вам расскажу анекдот. Приходит Петька к Чапаеву и спрашивает: Василий Иванович, а где Анка? - Да вон она, на печке с радикулитом лежит. - Ну, что она, русского не могла найти? - говорит Петька, - вспоминает рассказ матери Зинаида Попова. - У Бабочкина сморщилось лицо, он стал кричать на маму: "Как ты смеешь, Маруся, эти поганые анекдоты пересказывать? А мама говорит: "Подумаешь, какое дело. От всего только и осталось, что кино да анекдоты".

Умерла Мария Андреевна зимой 81-го года. Как ни просила ее дочь, но и перед смертью она так и не назвала ей имя отца.

Чуть позже в тетради, которая всегда лежала на прикроватном столике матери, Зинаида Михайловна нашла слегка помятую фотографию старого фронтового друга Марии Андреевны - наркома просвещения Андрея Бубнова, расстрелянного в 38-ом.