2. «Молодая гвардия» В ноябре 1968 года я уже работал в редакции журнала. Через неделю или две собрал совещание критиков, прозаиков, искусствоведов, чтобы обсудить перспективный план редакции на будущий, 1969 год. В совещании приняли участие Олег Михайлов, Виктор Чалмаев,

(режиссер Сергей Снежкин). В интервью журналу «Огонек», данному прямо накануне показа, сопродюсер сериала Сергей Мелькумов признался: «Книжка сложная для экранизации, даже антикинематографическая. В сценарии важно было сохранить дух книги и дух города. У Михаила Афанасьевича в романе нет Киева, у него Город… Вот этот Город… которого не существует давно, хотелось придумать. Мы собирали его по камешкам, рисовали».

Алексей Гуськов в роли полковника Малышева. Кадр из фильма. Фотография: kino-teatr.ru

Константин Хабенский в роли Алексея Турбина. Кадр из фильма. Фотография: kino-teatr.ru

Алексей Серебряков в роли Феликса Най-Турса. Кадр из фильма. Фотография: kino-teatr.ru

Итак, команда снимала «Белую гвардию», обойдясь без «исходной кинематографичности» текста. Что получилось на выходе? Многие голоса уже хором заявили, что – провал. А, на мой взгляд, это вовсе не плохой для сериала уровень, с перекличками с романом Булгакова на всем протяжении ленты (при некоторой, увы, карикатурности Михаила Пореченкова в роли Мышлаевского и некоторой ходульности Федора Бондарчука в роли Шполянского).
Принципиальную близость текста и экранизации подчеркивают крупные куски романа, которые читает за кадром Игорь Кваша. Они точно стежки, «пришивающие» одно к другому. Наверное, можно было бы и без них обойтись, потому что видеоряд точен, а речь героев почти дословно взята из романа. За исключением самого конца киноэпопеи.

Продюсерам «Белой гвардии», по признанию Сергея Мелькумова, хотелось придать сериалу «финал с надеждой на жизнь». И вот вместо открытого и вовсе безрадостного финала романа, где почти всем снятся тягостные сны, в фильме являются эпизоды из рассказов Булгакова о Гражданской войне. Особенно узнаваем эпизод из рассказа «Я убил»: на экране доктор Турбин расстреливает петлюровского полковника Козыря-Лешко, диктатора и садиста. Потом самоотверженного врача спасает кто-то из знакомых по «прежней жизни», и авторы сериала дарят ему шанс, которым обделил своего героя Булгаков, – предаться любви с Юлией Рейсс.

Мне показалось довольно странным одной рукой подчеркивать «родство» фильма и текста обширными цитатами, а другой – дописывать за автора сюжет. Хотя справедливости ради следует отметить, что «переход» от одного текста к другому на экране не слишком бросается в глаза, а значит, он достаточно органичен.

Булгаков вообще любим советскими режиссерами. Первая экранизация «Дней Турбиных» – трехсерийный телевизионный фильм – была снята по заказу Гостелерадио в 1976 году. Режиссером и автором сценария выступил Владимир Басов, сыгравший одну из главных ролей – Мышлаевского. Но, пожалуй, о том фильме корректнее было бы сказать, что автором сценария был сам Михаил Булгаков, ведь «Дни Турбиных» не что иное, как авторское переложение для сцены романа «Белая гвардия». Басов же отнесся к тексту «Дней Турбиных» исключительно трепетно. Как и дуэт сценаристов и режиссеров Александра Алова и Владимира Наумова, создавший в 1970 году эпохальную киноленту «Бег» – экранизацию одноименной пьесы Булгакова с привнесением фрагментов из «Белой гвардии» и «Черного моря». Булгаков к тому времени уже тридцать лет как покоился в могиле, но в съемках принимала участие его вдова – Елена Сергеевна Булгакова (Шиловская). Наумов называл ее связующим звеном между съемочной группой и Михаилом Афанасьевичем, создававшим эффект присутствия писателя. Многие сцены она рекомендовала переделать, а одну сама внесла в фильм. Это сцена, где гробовщик проводит пальцем по щеке одного из белых офицеров, которые собираются застрелиться, и говорит: «Надобно побриться! А то мертвого будет несподручно брить!»

Гораздо смелее подошли Владлен Бахнов и Леонид Гайдай к созданию сценария лидера советского кинопроката 1973 года - фильма «Иван Васильевич меняет профессию», расцветившие текст комедии Булгакова дополнительными смешными репризами, а видеоряд – головокружительными гайдаевскими трюками. Но вот перенос действия в гораздо более позднюю эпоху – современную для создателей ленты и «посмертную» для автора пьесы – смотрится не слишком удачным анахронизмом.

С приходом перестройки на экране появились фильмы и по другим произведениям Булгакова. «Собачье сердце» Владимира Бортко (1988) – отличная экранизация, бережно сохранившая текст повести и включившая туда несколько блестящих фельетонов Булгакова (строго говоря, по такому же пути пошла и команда, снявшая сегодня «Белую гвардию»). Удачной находкой оказалось использование фильтра для камеры «сепия», задавшего коричнево-белую гамму и зрительно перенесшее действо в 20-е годы. Этот же прием Бортко применил и в десятисерийной картине «Мастер и Маргарита» (2005), но там уже такого художественного единства, как в «Собачьем сердце», не получилось. Однако Бортко ни в одном из своих фильмов не грешит против первоисточников, свято соблюдая исторический фон эпохи (даже в откровенно лубочном «Тарасе Бульбе»).

А вот «Мастер и Маргарита» Юрия Кары (1994) против литературной основы нагрешил весьма существенно. Известно, что версия Кары не увидела свет до 2011 года из-за разногласий между режиссером и продюсерами, а также из-за претензий потомков Е.С. Булгаковой, которым принадлежат авторские права. Споры создателей фильма с владельцами авторских прав шли из-за «точки зрения». Надо признать, не без оснований. Кое в чем Кара прочитал и проиллюстрировал Булгакова лучше, чем, допустим, Бортко. (...) Но вот сама режиссерская концепция вызывает возражения – как и у наследников Булгакова.

Для чего в каноническую версию сюжета вставлен эпизод из первой, неопубликованной редакции – «Черного мага» (сцена на Патриарших), где Воланд подначивает Ивана Бездомного растоптать икону, чтобы не показаться «интеллигентом»? Ведь писатель собственноручно удалил его из позднейших версий романа, который переписывал, спорят булгаковеды, то ли пять, то ли шесть раз. Однако сценарная вольность Юрия Кары простирается еще дальше: на балу у сатаны являются еще живые на момент описываемых событий Сталин и Гитлер. Но ведь это противоречит сюжету – на балу в романе Булгакова был всего один живой гость, барон Майгель, присланный шпионить, и он был публично казнен на глазах остальных негодяев, уже мертвых, ибо Воланд – «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Плюс к этому фильм был изуродован сокращениями...

Благодарим за предоставленный материал литературный интернет-проект

Год и место первой публикации: 1955, Москва

Издатель: « Искусство»

Литературная форма: драма

В 1925 году Булгакову было сделано два предложения инсценировать роман «Белая гвардия»: от Художественного театра и Театра Вахтангова. Булгаков предпочел МХАТ.

Как свидетельствует авторская ремарка, «первое, второе и третье действия происходят зимой 1918 года, четвертое действие - в начале 1919 года. Место действия - город Киев». В городе еще держится власть гетмана, но Петлюра стремительно наступает.

Центр пьесы - это квартира Турбиных: тридцатилетнего полковника-артиллериста Алексея, его брата, восемнадцатилетнего Николая, и их сестры Елены (в замужестве Тальберг). Зимним вечером 1918 года Елена, волнуясь, ждет своего мужа Владимира Тальберга, полковника генштаба тридцати восьми лет; он должен был приехать еще утром. Вместо последнего появляется с дежурства штабс-капитан Виктор Мышлаевский, сослуживец Алексея, - с отмороженными ногами. Второй, еще более неожиданный гость, - Лариосик, кузен Турбиных из Житомира, который приехал поступать в Киевский университет.

Появляется, наконец, и Тальберг - прямо из германского штаба, с вестью, что «немцы оставляют гетмана на произвол судьбы». Он сообщает жене, что должен сейчас же на два месяца уехать с немцами в Берлин. Его бегство на руку поручику Леониду Шервинскому, личному адъютанту гетмана, который уже давно и настойчиво ухаживает за Еленой. Он тоже является к Турбиным, с громадным букетом, и не может скрыть своей радости по поводу спешного отъезда Тальберга. Шервинский, красавец и прекрасный певец, кажется, может рассчитывать на взаимность.

Второе действие открывается чрезвычайными событиями, которые разворачиваются в кабинете гетмана во дворце. Шервинский, пришедший туда по долгу службы, сначала выясняет, что его коллега, другой личный адъютант гетмана, покинул дворец, а затем - что бежал весь штаб русского командования. В довершение всего, в его присутствии гетман всея Украины, узнав, что немцы оставляют страну, соглашается на их предложение ехать с ними в Германию.

Вторая картина второго действия разворачивается в «штабе 1-й Конной дивизии» Петлюры под Киевом и в целом выпадает из общего действия. Бойцы поймали еврея с корзиной и, с разрешения их командира Болботуна, отняли у него сапоги, которые он в этой корзине нес продавать.

В третьем действии юнкера, расположившиеся в гимназии, узнают от Алексея Турбина, их командира, что дивизион распускается: «Я вам говорю: белому движению на Украине конец. Ему конец в Ростове-на-Дону, всюду! Народ не с нами. Он против нас. Значит, кончено! Гроб! Крышка!» Алексей приказывает - в связи с бегством гетмана и командования - срывать погоны и разбегаться по домам, что после короткого волнения среди младших офицеров и исполняется. Сам Алексей остается в гимназии, чтобы дождаться возвращающихся с заставы юнкеров. Николка остается с ним. Прикрывая юнкеров, Алексей погибает, а Николка калечится, бросившись в лестничный пролет.

В квартире Турбиных собираются Шервинский, Мышлаевский и капитан Студзинский, товарищ последнего и сослуживец Алексея. Они в нетерпении ждут Турбиных, но дождаться им суждено только раненого Николая.

Четвертое действие происходит через два месяца, в Крещенский сочельник 1919 года. Киев давно уже занят Петлюрой, Лариосик успел влюбиться в Елену, а Шервинский делает ей предложение. Тем временем к Киеву подошли большевики, и в доме Турбиных разгорается спор, куда податься. Вариантов немного: белая армия, эмиграция, большевики. Пока офицеры обсуждают эти альтернативы, а Елена и Шервинский принимают поздравления в качестве жениха и невесты, неожиданно возвращается Тальберг. Он приехал за Еленой, чтобы тут же уехать с ней на Дон, в армию генерала Краснова. Елена сообщает ему, что она с ним разводится и выходит замуж за Шервинского. Тальберга гонят в шею.

Завершаются «Дни Турбиных» приближающимися звуками «Интернационала» и многозначительным диалогом:

Николка. Господа, сегодняшний вечер - великий пролог к новой исторической пьесе.

Студзинский. Кому - пролог, а кому - эпилог.

ЦЕНЗУРНАЯ ИСТОРИЯ

В сентябре 1925 года состоялась первая читка пьесы в МХАТе. Однако подготовку к постановке прервал отзыв наркома просвещения А. В. Луначарского. В письме актеру театра В. В. Лужскому он так оценивает пьесу:

Не нахожу в ней ничего недопустимого с точки зрения политической… Я считаю Булгакова очень талантливым человеком, но эта его пьеса исключительно бездарна, за исключением более или менее живой сцены увоза гетмана. Все остальное либо военная суета, либо необыкновенно заурядные, туповатые, тусклые картины никому не нужной обывательщины. […] Ни один средний театр не принял бы эту пьесу именно ввиду ее тусклости…

Собрание театра решает, что «для постановки … пьеса должна быть коренным образом переделана». В ответ на это и несколько решений технического плана Булгаков составляет письмо-ультиматум, в котором требует постановки пьесы на большой сцене в текущем сезоне, а также изменения, а не тотальной переделки пьесы. МХАТ соглашается, а писатель тем временем создает новую редакцию пьесы «Белая гвардия».

Репетиции проходят в спокойной обстановке пока, в марте 1926 года, театр не заключает с Булгаковым договор на инсценировку «Собачьего сердца» - запрещенной неопубликованной повести. С этого момента ОГПУ и органы идеологического контроля начали вмешиваться в процесс создания пьесы. Булгаков признан политически опасным. 7 мая 1926 году квартиру писателя в отсутствие хозяина посещают сотрудники ОГПУ и, в результате обыска, изымают рукописи «Собачьего сердца» и дневника писателя (с названием «Под пятой»). Естественно, постановка булгаковской пьесы в данных обстоятельствах «искусствоведам в штатском» показалась нежелательной. На писателя давят при помощи обыска, слежки, доносов, а на театр - через Репертком. На заседаниях репертуарно-художественной коллегии МХАТа снова начали обсуждать условия постановки пьесы. Булгаков и на этот раз отреагировал крайне резко - письмом от 4 июня 1926 года в Совет и Дирекцию художественного театра:

«Сим имею честь известить, что я не согласен на удаление Петлюровской сцены из пьесы моей «Белая гвардия».

[…] Также не согласен я на то, чтобы при перемене заглавия пьеса была названа «Перед концом». Также не согласен я на превращение 4-актной пьесы в 3-актную.

Согласен совместно с Советом Театра обсудить иное заглавие для пьесы «Белая гвардия».

В случае, если Театр с изложенным в этом письме не согласится, прошу пьесу «Белая гвардия» снять в срочном порядке».

Булгакова успокоили, но 24 июня, после первой закрытой генеральной репетиции, заведующий театральной секцией Реперткома В. Блюм и редактор секции А. Орлинский заявили, что поставить ее можно будет «лет через пять». На следующий день представителям театра в Реперткоме объявили, что пьеса «представляет собой сплошную апологию белогвардейцев, начиная со сцены в гимназии и до сцены смерти Алексея включительно», то есть «совершенно неприемлема, и в трактовке, поданной театром, идти не может». Чиновники потребовали увеличить число эпизодов, унижающих белогвардейцев (особенный акцент делался на сцене в гимназии), а режиссер И. Судаков пообещал более определенно изобразить «поворот к большевизму», наметившийся в рядах белогвардейцев. В конце августа приехал К. С. Станиславский, который принял участие в репетициях: в пьесу были внесены поправки, она получила название «Дни Турбиных», репетиции возобновились. Однако 17 сентября, после очередного «прогона» для Реперткома, руководство последнего настаивало: «в таком виде пьесу выпускать нельзя. Вопрос о разрешении остается открытым». Возмущенный Станиславский на встрече с актерами грозился уйти из театра, если пьесу запретят.

Отодвигался день генеральной репетиции. ОГПУ и Репертком настаивали на снятии пьесы. И все же 23 сентября генеральная репетиция состоялась; правда, в угоду Луначарскому была снята сцена издевательств петлюровцев над евреем.

24 числа пьеса была разрешена на коллегии Наркомпроса. Этот факт, однако, не помешал ГПУ через день запретить пьесу. Луначарскому пришлось обратиться к А. И. Рыкову и заметить, что «отмена решения коллегии Наркомпроса ГПУ является крайне нежелательной и даже скандальной». На заседании Политбюро ЦК ВКП (б) 30 сентября было решено не отменять постановление Наркомпроса ГПУ.

Однако и это решение не помешало Луначарскому заявить на страницах «Известий» 8 октября 1926 года, что «недостатки булгаковской пьесы вытекают из глубокого мещанства их автора. Отсюда идут и политические ошибки. Он сам является политическим недотепой…»

Спасением для пьесы стала неожиданная любовь к ней Сталина, который смотрел ее в театре не меньше пятнадцати раз.