Последнее отступление. Из воспоминаний сокольского виктора лазаревича, участника вов Претерпевший до конца

Нормальный немец, хороший зольдат, а его отношение к партии и лидеру изложено в описании речи Гёринга в Шпортпаласте, фантазии на счёт парада после победы на Востоке и титула "Величайший Полководец Всех Времён". Например, командующий Кригсмарине гросс-адмирал "Папаша Дёниц" на Нюрнбергском процессе так и сказал, дословно: "я никогда не состоял в НСДАП, эта идеология вышла из масс рабочих,бюргеров и (гнилой) интеллигенции и никогда не была популярна в среде военных." Получил 10 лет и отсидел от звонка до звонка в Шпандау.

Оценка 5 из 5 звёзд от Кощей 29.12.2017 10:22

Достаточно интересная книга, передающая не только хронологию событий, но и попытки автора(во время войны и после) разобраться в причинах происходившего. Все описано достаточно честно - интересно было прочитав воспоминания о последних боях на территории Латвии сравнить это с другими источниками. Да, действительно количество захороненных красноармейцев в братских могилах под Эргли и в Курземе впечатляет. Почем зря столько красноармейцев угробить.... вечная память.....
Что касается солдат вермахта все-таки большей частью им тоже мозги мыли нормально, хоть и не всегда беспричинно - оказаться в плену или под колпаком своих СД, СС было страшнее, чем погибнуть. Хоть по правде и вояки они были нормальные. Что касается плена, хоть и нехорошо, но ни есть жалко. Такие страхи, такие ужасы и не слова, что делали с русскими - после месяца в нашем саласпилсском шталаге 350 Сибирь бы курортом показалась.

Оценка 5 из 5 звёзд от ако 04.03.2016 16:50

Из 12-ти вернулись трое, причем двое глубокими инвалидами
издержки патриотизма
немцы любили фюрера, он избавил их от необходимости думать
многие русские любят Сталина - по той же самой причине

Через три месяца санитарная служба дивизии была обеспечена квалифицированными военно-медицинскими кадрами.

24 ноября 1941 г. получил приказ выехать в Краснодарское направление в Действующую армию. Недостатков было много, как-то: отсутствие достаточного количества медикаментов, транспорта и т.д. Об этом я доложил комдиву и начсанслужбы 46-й армии. Я был назначен начальником эшелона. Эшелон шел через Краснодар; крайняя станция Абинская; прибыли в полном составе. В дороге сануправление Закфронта подбросило большое количество медикаментов и перевязочного материала. По прибытию в Абинскую комдив объявил мне благодарность и вручил боевое оружие – автомат. В Абинской остановились на двое суток. Наступила суровая зима. Перед санслужбой стояла задача – в дороге оказывать помощь бойцам и командирам. Шли под обстрелом немецких самолетов; приходилось развертывать МСБ, оперировать раненых, срочно эвакуировать; принимали профилактические мероприятия против обмораживания и пр.

Походным порядком прошли 150 километров от железной дороги. Прибыли в село Вышстебельское . Нашему продвижению мешало то, что в тылу не была предусмотрена организация госпиталя и нам приходилось эвакуировать раненых и больных в далекий путь. Бойцы не имели зимнего обмундирования. На этой почве большинство имело гриппозное заболевание, воспаление легких и отморожение.

Ввиду неподходящего месторасположения МСБ в с. Вышстебельское (наличие большой грязи) получили три приказа – МСБ поместить: 1) в селе Приморском; 2) в с. Вышстебельском; 3) Тамани. Посмотрев карту, сказал своему комиссару Заралдия, что мне нужно выехать в Тамань; забрал часть МСБ и направился в Тамань. Явился с докладом комдиву, тот сделал замечание: «Напрасно сюда приехали, негде ваш МСБ поместить: весь Тамань занят Морским флотом, 396-й с.д. и 390-й с.д.». Я попросил разрешения комдива самому подыскать место, на что он дал согласие; я подыскал соответствующее место, расквартировал целиком медсанбат.

На третий день командир дивизии Виноградов вызывает меня и говорит: «Товарищ в/врач 2-го ранга Абашидзе, Вы не ошиблись, что прибыли в Тамань: 396-я с.д. не имеет МСБ, он отстал далеко от села Сельной, Вам придется обслуживать и 390-ю с.д. Морского флота. Сможете ли Вы осилить это дело?» Я ответил: «Постараюсь выполнить ваше приказание...» «Итак, сегодня, 23 декабря, Вы должны быть готовы; транспортом обеспечу, остальное Вы сами должны знать», – закончил комдивизии. Я попросил комдива совместно с начсандива в/врачом 2-го ранга Исакольским осмотреть нашу готовность. Комдив Виноградов осмотрел и увидел, что у нас уже есть стационар госпитального типа и все подразделения развернуты с помощью контр-адмирала Фролова , который большое внимание уделял санитарной службе. Фролова я попросил дать дополнительно помещение, имеющееся на пристани. Половину помещения, принадлежащего Морскому флоту, передали нам для помещения сортировочного взвода.

В ночь с 24 на 25 декабря началась артподготовка, Керченский пролив освещен, двинулись наши крейсера, катера, баржи и все виды морского транспорта для переправы войск на противоположный берег.

По моему приказу была выделена головная группа МСБ, которая переправилась совместно с ударной группой дивизии и Морского флота. Раненые бойцы и командиры доставлялись на пристань порожняком морского транспорта без оказания первой помощи, т.к. выделенная группа не смогла полностью охватить две стрелковые дивизии и Морской флот.

26 декабря на пристани я получил контузию, приказали лечь, но я не оставил свою часть. Нам пришлось очень много поработать под бомбежкой. На пристани, где мы находились, пришлось и сортировать раненых, и оказывать первую помощь; одновременно мы вынуждены были выделить дополнительно группу санинструкторов и бойцов, направив их на тот берег для доставки раненых.

Наши надежды оправдались: бойцы и санинструктора, действительно, оказывали помощь больным и раненым, доставляли их на пристань, где мы их обрабатывали и сортировали. Появились затруднения: неизвестно где находится ППГ , потеряли связь с Таманью; мы узнали, что Тамань переполнена ранеными. 27 декабря 41 г. получаю приказ комдива переправить МСБ на тот берег. Некому оставить раненых; все раненые – тяжелый контингент. Большой процент из них имели ранение черепа, грудной клетки и верхних конечностей. Поэтому решили раненых отправлять на своем транспорте в Темрюк. В это время мы уже входили в 51-ю армию, но санслужбу армии не видели до 29 декабря 41 г.

В последних числах декабря 1941 г. прибыл ППГ, который плохо был обеспечен, как кадрами, так и всеми видами медикаментов.

Неожиданно донесли – баржа горит, надо оказать помощь: на горящей барже находилась артбатарея. Командир батареи Врегвадзе. Я взял двух врачей и несколько санинструкторов и направился на помощь к барже. Батарея была спасена. (Комбатареи Врегвадзе служит в Тбилиси директором Шахтстроя.)

Как недостаток, могу отметить, что переправа была организована плохо. Полки, которые переправлялись через пролив, оставляли часть своих людей на исходном берегу и они бродили без руководства в поисках возможности переправы. Керченский пролив замерзал, что сильно мешало делу переправы; пришлось ждать пока пролив окончательно замерзнет, чтобы легче было переправиться. Это, конечно, отразилось на ходе военных действий и эвакуации раненых. Только через 15 дней, в средних числах января, мы смогли совершить переправу.

В первые дни нам не разрешили брать с собой транспорт, пришлось много хлопотать, чтобы забрать с собой хотя бы часть транспорта. Наш МСБ полностью переправился. Приехал к нам начсанслужбы бригврач Пулкин и дал приказание двигаться вперед. Через некоторое время бригврач Пулкин потерял левую ногу, отчего и умер. Начальником армейской санслужбы был назначен в/врач 1-го ранга Мнацаканов .

Ночью 30 декабря к нам приехал комиссар 390-й с.д. Борщ и объявил: «Несмотря на то, что у нас транспорта мало, мы должны выехать на передовую линию». Я забрал с собой часть МСБ и поехал. Для меня особенно интересным из виденного было то, что полковые врачи работали совместно с нашей группой и оперировали. Работу в основном производили в блиндажах, где имелись хорошо организованные операционная и перевязочная. Больных тяжелого контингента (ранение черепа, живота, грудной клетки) выдерживали не менее 8–10 дней. Медсанбат полностью находился при дивизии. Прибыли также все санчасти полков ввиду большого количества раненых. Это было в с. Владимировка.

На левом фланге нашей 51-й армии стояла 44-я армия. Вдруг дали приказ немедленно эвакуировать раненых и отступить: 44-я армия оставила г. Феодосию, а нам, 51-й армии, угрожает опасность окружения. Начали эвакуировать раненых; транспорта мало, помощи нет, связи нет.

В темную ночь немцы подошли близко: ракеты уже освещали нас. Пришлось всех раненых взять на себя и бежать. Прошли так называемую линию Акманаки (село 18 км длиной). Разместились в селе Семисотки. Нам пришлось до последних дней поработать в этом селе; МСБ стоял в 6–8 км от линии огня. Работать пришлось в весьма тяжелых условиях. В январе часть моего МСБ была в тылу в с. Семь Колодезей . От сильной бомбежки хирург Верулашвили получил психоз и был эвакуирован.

В моем МСБ работали почти все врачи из Тбилиси. Особо отличились врач-хирург Гвенецадзе, Нуцубидзе и другие. Мне часто говорили: «Надо остерегаться – опасно», но я никогда не слушал и говорил своим подчиненным: «Не надо бояться, что будет, то будет на благо нашей Родины». Только всем запрещал пить вино.

Нам приходилось работать день и ночь ввиду большого наплыва раненых. Устроили приемо-сортировочное помещение; раненых поместили в блиндажах. Мы часто обслуживали соседние дивизии и бригады. Наш МСБ называли армейским МСБ, т.к. он имел хороших специалистов.

В связи с болезнью нашего начсандива Искольского он был эвакуирован в Краснодар, а мне было приказано быть начсандивизии и комбатом, одновременно работая хирургом. Днем выходил на линию огня (полка, батальона), а ночью оперировал. Спал мало (начполитотдела заставлял отдыхать 2–3 часа).

Скоро создали национальные дивизии. Наша дивизия стала «армянской». Комдивом прибыл С.Г. Заакян. Он вызвал меня и предложил медсанбат не трогать, так как наш МСБ славился на Керченском полуострове. «Я буду у ком[андующего] армией и он даст согласие». Что же касается полковых врачей, то надо их укомплектовать армянскими врачами. Я так и поступил.

Перевязочный материал, медикаменты и инструментарий имели в достаточном количестве, однако ночью были без света, и нам приходилось целыми ночами оперировать при коптилке, что отражалось и на нас, и на здоровье больных. Работу производили в блиндажах, где операционная и перевязочная были обвешаны чистыми простынями. Надо отметить, что большой процент раненых были осколочные. По локализации первое место занимали верхние, а потом нижние конечности. Значительный процент составляли также ранения в живот, в грудную клетку и в череп.

Здесь я хочу отметить наш опыт при проникающих ранениях живота. Первое время делали активное вмешательство, потом мы пришли к выводу, что раненые в живот, поступившие в МСБ с опозданием на 3–4–5 дней и позже, при активном вмешательстве почти в большинстве умирали. В таких случаях (т.е. в случаях позднего поступления больных) было решено выжидать: так получали абсцесс, который после вскрывали и достигали хороших результатов.

Кроме этого, при ранениях живота мы советуем одним разрезом вскрывать брюшную полость, т.к. для ослабленного больного, находящегося в шоковом состоянии, длительность операции много значит (опыт в Финляндии и на Керченском полуострове). Еще в Финляндии мною был применен следующий метод: при ранении грудной клетки, когда имеется открытый пневмоторакс с большим кровотечением, рану расширяли, находили пораженную часть легкого и обшивали его вместе с плеврой (этот метод одобрен проф. Ахутиным и проф. Лимбергом ). Этот способ на Керченском полуострове широко применялся с хорошим результатом.

Как известно, во фронтовых условиях дистиллированную воду доставать трудно за неимением перегонного куба. Медсанбатом был выработан способ получения воды из автоклава: выделяющийся пар собирали через резиновую трубку, охлаждали, тут же наливали в стерилизованную посуду и таким образом получали дистиллированную воду.

Могу отметить и то положение, что в МСБ молодые врачи получали хорошую и полезную практику. Часто полковых врачей брали в МСБ на работу и, наоборот, из МСБ направляли врачей в полковые санчасти. Этот обмен опытом помог нам в деле повышения квалификации во фронтовых условиях. Как недостаток надо отметить то, что командиры дивизий часто требовали специалистов-хирургов на командные пункты дивизии, в результате чего имели место потери врачей на командных пунктах. Мы считаем, что врачи-специалисты на командных пунктах не нужны, никакой пользы там принести не могут и разбивать МСБ нецелесообразно.

15 марта 1942 г. немцы двинули в наступление новоприбывшие из Франции танковые дивизии. Это было для нас неожиданно и вызвало неорганизованное отступление. Следует отметить героический подвиг санслужбы дивизии: МСБ оказался на передовой линии; пришлось с оружием в руках бороться против врага. Заслуживает внимания тот факт, что МСБаты соседних дивизий: 224-й с.д. и 396-й с.д. подбили два танка противника.

В результате героического подвига подполковника Данеляна, мобилизовавшего всю артиллерию, в том числе и зенитки, было подбито до 60 немецких танков (газета «Известия», март 42 г.). Бои были кровопролитные, наплыв раненых в МСБ был большой из-за отсутствия полковых санчастей, которые вместе с пехотой отступили. Мне пришлось собирать полковых врачей и заставить их работать при МСБ; легкораненых, как обычно, отправляли для оказания помощи в ППГ, настолько МСБ был перегружен; ППГ находился недалеко. Были случаи, когда некоторые ППГ находились впереди МСБ, что мы считали недопустимым. В последнее время эти недостатки были устранены.

Бои прекратились; наступило затишье. Приехал верхом зам. начсанармии в/врач 2-го ранга Сальков и передал приказание Военного совета выехать на командный пункт и оказать помощь раненому комдиву полковнику Штейману. Поехал верхом и потом ползком добрался на ком[андный] пункт. Полковник Штейман оказался эвакуированным. Возвращаясь назад, мы случайно наткнулись на командный пункт командующего 51-й армией генерал-лейтенанта Львова . Вышел армейский комиссар Мехлис и приказал немедленно вернуться обратно и организовать уборку раненых на передовой линии. Я не смел доложить, что нахожусь не в своей дивизии; пришлось совместно с зам. начсанармии проползти на передовую линию, где валялись разбитые немецкие танки. Увидели одного санинструктора. Он нас упрекнул, как мы рискнули днем пробраться туда. «Я один только остался в живых; раненых отсюда днем вывозить невозможно; все время немцы обстреливают». С помощью этого незнакомого санинструктора мы сумели вынести оттуда только шесть раненых.

Возвращаясь обратно, видел полковника Штеймана, я оказал ему помощь, и мы пошли в село Агустате к члену Военного совета Гришину доложить о выполнении приказа; он приказал мне передать нашему комдиву, чтобы организовали вывоз раненых. Это задание пришлось выполнять мне. На второй день, ночью, собрали авто- и гужтранспорт и двинулись вперед; проехали 1,5 километра; нас заметили и обстреляли пулеметно-минометным огнем. Шофера испугались и отказались дальше ехать. Я вызвал самого смелого шофера Корчилава и приказал: «Как хочешь, но надо проскочить». Он позвал своих близких товарищей Костиева, Авицба и Саджая и сказал им: «Во что бы то ни стало мы должны выполнить приказ».

Здесь смелость проявили также медсестры; они вместе с нами доехали на указанный участок, собрали раненых, 45 человек, и довезли их в тыл. Видя это, весь наш транспорт принял участие, и мы выполнили задание. Часто посещал нас начсанармии Мнацаканов, который оказывал оперативную помощь, обеспечивал полностью перевязочным материалом, медикаментами и, самое главное, при его помощи хорошо проходила эвакуация раненых. Для тяжелораненых (ранение черепа, грудной клетки и живота) часто пользовались авиатранспортом. Как начсанармии, так и другие армейские работники часто давали нам инструкции и беседовали с нами.

С февраля по 7 мая на линии селения Акманаи находилось три армии: слева 44-я армия, в центре 51-я, а справа 47-я армия. Пять раз наша дивизия получала пополнение; бои шли все время, но успеха не было. В марте однажды мне сообщили, что комдив ранен, я сел в машину и поехал к нему. Доставил комдива С.Г. Заакяна в МСБ. Он был тяжело ранен минным осколком; было проникающее ранение живота. Комдив мне сказал: «Как друга я тебя прошу, у меня порок сердца: оперируй сам, не давай другим оперировать».

Мною была сделана операция и оказалось: прострелены печень в пяти местах, тонкие кишки, диафрагма, правое легкое. Я сделал пересадку сальника, кишки и печень зашил. Операцию он перенес, на третий день чувствовал себя хорошо. Потом он позвал меня и сказал: «Сердце не выдерживает: немцы сильно обстреливают, я лежу и переживаю; я умираю только от этого». На четвертый день он попрощался с нами и умер. Тяжела была для меня эта потеря.

7 мая 42 г. начсанармии Мнацаканов созвал армейскую конференцию врачей. На совещании присутствовал член Военного совета Гришин и другие армейские представители. На конференции стояли доклады МСБ, ППГ и полковых врачей по обмену опытом, о проделанной работе; доклад нашего МСБ был на тему «Ранение живота». Конференция началась в 10 часов утра; в три часа дня неожиданно немцы бросили на нас авиацию в большом количестве. Нас начали бомбить. Была жуткая картина. Сильной бомбежкой все вокруг было разбито. Начсанармии отдал приказ выехать по своим частям. Мы думали, что это только бомбежка и больше сегодня не повторится. Ночью немцы начали сильную артподготовку. К этому времени наш МСБ стоял в с. Карача рядом с селом Ахтанизовка .

8 мая утром наши войска приняли бой. Я просил разрешения комдива перебросить МСБ с передовой линии в тыл, так как противник быстро продвигается, авиация непрерывно бомбит боевые порядки наших подразделений, так что оперативную помощь раненым невозможно оказать, а главное, я стремился сохранить живую силу (специалистов-кадровиков). Я без комдива принял решение и дал приказ МСБ перенести в с. Колодези, здесь развернуться и начать работать.

8 мая в 5 часов дня потеряли связь как с армией, так и с полками. Мне пришлось собрать полковых врачей в одно место и организовать приемно-сортировочный и перевязочный пункт.

Продержаться смогли только до 10 мая. Войска начали отступать; видели нашего комдива т. Бабаян; он нам сказал, что комиссар дивизии Шагинян убит, начштаба подполковник Шуба и нач[альник] особого отдела Хуцишвили попали в окружение и что с комдивом никого нет. Нач[альник] артслужбы подполковник Данелян лежал в блиндаже с высокой температурой (холецистит). Я сообщил ему, что положение скверное. Подполковник Данелян пришел, и нам совместно с комдивом удалось собрать бойцов и вернуть обратно. Бомбежка продолжалась. Наши войска начали снова отходить. Немцы подходят. Что делать?

Дал опять указание МСБ отодвинуться в с. Кочук-Русский; раненых не оставлять. Мы совместно со штабом дивизии начали отходить; за неимением достаточного количества транспорта часть имущества пришлось оставить. Остановились возле с. Семь Колодезей. Ночь... Все вокруг горит; наши взорвали склады боеприпасов. Пожары освещали Керченский полуостров.

Ко мне подошли два молодых полковых врача Кавтарадзе и Катукия и настойчиво просили дать разрешение поехать обратно в с. Ахтанизовку и забрать оставшееся имущество. Они свое сделали, поехали в Ахтанизовку; немцы их заметили, открыли огонь и разбили одну машину; на второй машине врачи прибыли с грузом и доложили: «Все, что поместилось на одной машине, забрали; оставшееся имущество облили спиртом и сожгли». За все это я им объявил благодарность. Немцы прошли мимо нас и окружили. Связь с нашим МСБ была потеряна. Я беспокоился о том, как связаться с МСБ, чтобы спасти их. Машины, направленные из МСБ к нам, увидя немцев, немедленно вернулись и донесли, что наша группа попала в окружение к немцам. Несомненно, что это повлияло на МСБ; видя, что немцы быстро продвигаются, они бросили все и ушли по направлению к Керчи.

Подполковник Шишков ночью сказал мне: «Давай попробуем по компасу выйти из окружения». Мы все пошли за ним, и вышло удачно. В одном месте стояли два немецких солдата, мы задушили их и прошли в село Кочук-Русский, где стоял наш МСБ. Увидя, что наши вещи валяются разбросанные и на месте нет ни души, мне стало плохо. Сел и думаю: «Как быть?..» Вдруг заметил, что крымские татарки собирают наши вещи и прячут в землю. Я подошел выяснить, что они делают, спросил их: «Почему вы прячете имущество?» Они ответили: «Немцы подходят, все, что здесь есть, они заберут; мы спрячем, и если через год вы вернетесь, мы все отдадим». Я сказал, что через 10 дней будем снова здесь. Татарки начали хохотать и насмехаться над нами. Я разозлился, слыша их насмешки, и хотел пристрелить, но воздержался.

Часть имущества мы смогли захватить с собой, а остальное сожгли. Поехали дальше искать своих; транспорт нашли по дороге, наши шофера привели его в порядок. 13 мая нашли своих в одном татарском селе; они притаились тут потому, что немцы татарские села не бомбили.

Наши войска двигались в сторону Керчи.

14 мая мы пришли на Турецкий вал. Эта линия укреплений проходит от Азовского до Черного моря. Достаточно 2–3-х дивизий, чтобы укрепиться. Я спрашиваю комдива: «Что вы думаете дальше делать? Отступать нам некуда: справа – море, слева – море, в тылу – море; перед нами – противник, в воздухе – тоже противник; лучше здесь окончательно закрепиться и биться до конца».

К утру немецкие автоматчики и танковые соединения подошли близко к нам. Войска без борьбы оставили эту замечательную линию укреплений и ушли по направлению к г. Керчь. По дороге увидели члена Военного совета Кобзева. Он приказал повернуть обратно и воевать против немцев, но войска не слушали и продолжали отступать. Подошли к Камыш-Буруну ; дальше нас не пустили, а немцы нас догнали. Мы начали контратаковать. Немцы отступили. Раненых и убитых было много. Для оказания помощи раненым использовали все возможности. В город Керчь нас не пустили.

Только 16 мая 42 г. вошли в Керчь. Город разрушен; раненые без обслуживания. Мы нашли госпиталь, где лежали раненые. Начали работать. Немцы возобновили наступление и вошли в город. Мы собрали раненых и на машинах доставили на пристань. Здесь была жуткая картина; морского транспорта нет, курсировали только две-три баржи. Немцы непрерывно обстреливали пристань из минометов и бомбили с воздуха. Бойцы, врачи, командиры, медсестры переправлялись на досках, а некоторые на ящиках. Вокруг раздавались на разных языках возгласы: «Помогите!»

Многие утонули в море. Часть все же переправилась. Нам было приказано – воевать. Мы нередко принимали участие в боях. Это мешало оказывать помощь раненым. Мешал также недостаток медикаментов и инструментов; их доставляли на пристань, но мало.

Город горит. Пристань переполнена как ранеными, так и здоровыми; переправляться не на чем...

18 мая ночью сообщили, что сегодня будет возможность переправиться. Мы мобилизовали авто- и гужевой транспорт, собрали раненых и направились на пристань (завод им. Войкова). Немцы сбросили ракеты с парашютами и осветили нас. В тыл к нам по берегу проникли немцы. Они, видно, приняли нас за морской десант и приготовились для боя.

Мы зажгли каменный уголь и устроили дымовую завесу. Вскоре мы загрузили два катера ранеными и отправили. В это время подходит один незнакомый полковой комиссар и говорит полковнику: «Здесь нам будет плохо: немецкие автоматчики в 40 метрах». Я знал об этом, но товарищам ничего не сказал, чтобы не испугались. К сожалению, баржа пришла только под утро. Мы погрузились, и баржа двинулась по направлению к Камыш-Буруну.

Немцы открыли огонь. Баржа загорелась. Мы оказались в море беспомощными. Капитан баржи кричит: «Не сдадимся». Положение создалось такое, что можно было решиться на все, чтобы не попасть в руки немцев.

Катер, находившийся в море, заметил, что наша баржа горит, подошел к нам и двумя-тремя сильными толчками оттолкнул нас от берега в сторону моря. Потом мы сумели пересесть на катер. Немцы непрерывно обстреливали нас, отрезая прямой путь на Касса-Чушки .

Всем нам наконец удалось переправиться в Тамань, но долго там задерживаться нельзя было: немцы усиленно обстреливали. Нам пришлось пешком дойти до Краснодара около 200 километров.

Крымские бои дали мне, как врачу и офицеру Красной армии, большой навык и практику по санитарному делу и боевую закалку. За все мои усилия в борьбе за Родину и за заботу о раненых и больных бойцах и командирах, Военный совет 51-й армии объявил мне благодарность и удостоил боевой награды: мне вручен именной пистолет, а также ручные часы. Представили также к правительственной награде.

Какие у меня, как участника вышеописанных событий, имеются выводы и замечания.

1) Следует учитывать, что во время безуспешных наступательных боев или же во время отхода наших войск условия работы для санслужбы складываются обычно очень тяжелые; при этом поступает большое количество раненых, медперсонал перегружен и работает с большим напряжением. Тем не менее работа санслужбы при этом оценивается низко.

В условиях же успешного продвижения наших войск вперед, когда вся обстановка более благоприятна для санслужбы, работу ее обычно оценивают выше, чем в первом случае.

2) При таких условиях, как приходилось работать в Крыму, не следует держать близко к фронту как МСБ, так и ППГ; надо держать их на таком удалении от передовой линии, чтобы обеспечивались нормальные условия для оказания раненым квалифицированной помощи.

3) Во время отступления надо переходить на максимальную эвакуацию раненых из МСБ, мобилизовав весь транспорт, стремясь к тому, чтобы ни один раненый не попал в руки противника.

Вышестеблиевская – станица в Темрюкском районе Краснодарского края.

Фролов Александр Сергеевич (1902–?) – участник оборонительных боев на реках Дунай, Южный Буг, Днепр и у берегов Керченского пролива, в том числе в Керченско-Феодосийской десантной операции 1941–1942 гг. С ноября 1941 г. в звании капитана 1-го ранга командовал Керченской военно-морской базой.

Мнацаканов Рубен Никитич (1905–?) – полковник медслужбы, с января по ноябрь 1942 г. начальник санитарного отдела 51-й армии, участвовал в битве за Кавказ, Сталинградской битве в равнозначной должности.

Семь Колодезей – станция Крымских железных дорог, расположенная на линии Владиславовка – Крым в 54 км к западу от Керчи.

Ахутин Михаил Никифорович (1898–?) – генерал-лейтенант медслужбы, чл.-корр. АМН СССР, заслуженный деятель науки, проф., д-р мед. наук, выдающийся представитель военно-полевой хирургии. Участник Гражданской войны, боев у оз. Хасан и на р. Халхин-Гол, советско-финляндской войны. В 1940–1941 гг. начальник Военно-медицинской академии им. С.М. Кирова; во время Великой Отечественной войны главный хирург различных фронтов (Брянского, 2-го Прибалтийского, 1-го Украинского). В 1945 г. зам. главного хирурга Вооруженных сил СССР, одновременно завкафедрой факультетской хирургии 1-го Московского мед. ин-та им. И.М. Сеченова и директор Ин-та экспериментальной и клинической хирургии АМН СССР.

Лимберг Александр Александрович (1894–1974) – хирург-стоматолог, чл.-корр. АМН СССР, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный деятель науки РСФСР, д-р мед. наук, зав. кафедрой 2-го Ленинградского мед. ин-та и вновь организованного челюстно-лицевого отделения Ленинградского ин-та травматологии и ортопедии. В 1943–1945 гг. проф. кафедры челюстно-лицевой хирургии Ленинградского педиатрического мед. ин-та.

Сальков Алексей Васильевич (1903–?) – подполковник (полковник) медслужбы. До войны преподаватель Куйбышевской военно-медицинской академии. С октября 1942 г. армейский терапевт 64-й армии. Возглавлял терапевтическую службу армии в Сталинградской битве, битве за Донбасс, Мелитопольской и др. операциях.

Львов Владимир Николаевич (1897–1942) – генерал-лейтенант (1940 г.), с декабря 1941 г. командующий 51-й отдельной армией, погиб в бою 11 мая 1942 г. под Керчью.

Отгремели праздничные салюты и фанфары в честь Победы, которая 70 лет назад навсегда вошла в нашу историю. Теперь можно в более спокойной обстановке поговорить о другой приближающейся дате – 75-летии катастрофы июня 1941-го, которую по понятной причине так широко отмечать не будут.

Уроки 41-го года – тема особая, понять ее, объяснить с сегодняшних позиций очень сложно, почти невозможно. Может быть, нынешний глава государства поэтому и объявил перед Парадом Победы минуту молчания как дань памяти миллионам жизней, возложенных на ее алтарь…

Окопная правда

Мы все знаем, что победа нам досталась очень дорогой ценой. Об этом напоминают стихи и песни, кинофильмы и многочисленные памятники во всех, наверное, городах и селах России. Подсчитано и примерное число наших потерь, перевалившее за 27 миллионов жизней. По подсчетам военного журналиста Владислава Шурыгина, если бы по Красной площади парадным шагом прошли все погибшие на войне, это шествие длилось бы 19 суток подряд. Страшно. А еще обидно оттого, что наша «несокрушимая и легендарная» терпела тяжелые поражения. И стыдно, потому что вопреки многолетнему вранью она была готова к отражению внезапного нападения и встретила врага отнюдь не без оружия. У Красной армии перед войной было 25 784 танка, из них большинство в западных округах. Гитлер же смог собрать всего 3865 «Панцеров». И совсем не была наша армия обезглавленной: к 22 июня 1941-го в РККА насчитывались 680 тысяч командиров (в вермахте на тот же период – менее 148 тысяч офицеров).

Рассказать правду, окопную правду могли бы солдаты 41-го года, которые лицом к лицу встретили ту войну, ее жуткое начало. Они не дожили до дней, когда им было бы позволено открыто высказаться, но они свою правду передали в устных рассказах потомкам. Один из них – я, внук солдата Якова Степанова, рядового 28-й армии Юго-Западного фронта.

Солдат отступления

Мой дед – солдат отступления. Он не вкусил радости победы, не видел поверженного, отступающего или сдающегося в плен врага. В этом его суровая солдатская правда: отступать с боями, а иногда и просто – увы – драпать приходилось ему и его товарищам, отходя через Украину, Донбасс, Ростовскую область… Чудом выйдя из окружения под Харьковом, он участвовал в бесславном зимнем контрнаступлении под Ростовом. По чистой случайности не был раздавлен танком, когда полег почти весь их стрелковый батальон под поселком Маяки недалеко от границы с Украиной. Едва не умер от дизентерии, которую перенес на ногах, и от туляремии, наевшись с голодухи набранного в разбомбленном элеваторе зерна, зараженного грызунами.

Мой дед – однозначно не герой войны, тем более в навязанном политпропагандой понимании. Он и называл себя обидным словом «недобиток», а я по малолетству стеснялся его перед товарищами и одноклассниками, чьи деды либо геройски погибли или пропали без вести, либо завершали войну в Берлине, Праге, Вене. Его безыскусные рассказы-откровения после принятия на грудь боевых ста грамм были так непохожи на то, что вещали приглашенные в школу «настоящие» ветераны, увешанные с головы до ног медалями и значками.

А рассказывал дед Яша все время об одном и том же: об отступлениях и о «самострелах» – солдатах, которые сами себе наносили легкое ранение, чтобы уклониться от боя; о том, как сослуживцы, в основном украинцы, родом из оставляемых армией мест, предлагали за компанию с ними осесть на ближайших хуторах… Я спрашивал: «А если бы твой родной Удомельский район был под оккупацией, ты бы остался?». И дед, задумавшись, качал головой.

Он не писал «считайте коммунистом»

Боевых наград у него не было, лишь несколько ветеранских да юбилейных. Он всегда говорил по этому поводу, что рядовому да еще в 1941 году получить их было невероятно сложно, он и не стремился.

Я. А. Степанов до призыва в армию Фото из семейного архива

Дед положительно не тянул на героя: он не делал шага вперед, как это показывают в советских фильмах о войне, когда нужны были добровольцы, не бросался закрыть своим телом командира, не писал заявления «Прошу считать меня коммунистом». Он – тот середнячок из второй шеренги, незаметный и невзрачный, в не всегда выстиранной гимнастерке и пилотке «блином», никогда не любивший высовываться, предпочитая быть подальше от начальства и поближе к кухне. Он был солдатом второго эшелона, который является хребтом любой обороны, но очень часто оказывался вдруг впереди.

Рядовой Степанов не был ни трусом, ни предателем и всегда добросовестно выполнял поставленные задачи: замерзал на посту холодными даже летом ночами во враждебной калмыцкой степи, под палящим солнцем рыл в Сальских безводных солончаках окопы, умирал от жажды, выживая «любой ценой», чтобы обезвоженным и завшивленным вступить в неравный бой и снова менять позиции, отходя все дальше на восток. Свою пулю в правую руку, которая с тех пор навсегда потеряла способность сгибаться, он получил, обороняя левый берег реки Маныч, приток Дона.

Повзрослев и оторвавшись от приторно-сладкой «титьки» советской пропаганды, я мысленно дал слово давно почившему деду найти причины его страшных поражений, чтобы воздать должное ему и его сослуживцам – солдатам 1941-го, с честью выполнявших свой воинский долг перед забывшей их Родиной.

Немцы действительно были подготовлены к войне лучше нас. Сегодня это признают практически все. И им очень помогало то, что впереди них шел вал слухов и страшилок, что-де немец может все – почти как в Первой мировой, а наша пропаганда в это же время призывала германских пролетариев повернуть оружие против собственной буржуазии. Такая каша в головах советских солдат и командиров плюс наступательный порыв немцев позволили вермахту создать хороший задел 1941–1942 годов, результатом которого стали огромные территориальные и людские потери Красной армии. Это неприятный и долго скрываемый факт, который необходимо изучать и объяснять.

Выбор вынужденный, но верный

Объяснение надо начинать с признания грубейших стратегических ошибок, допущенных советским военным и политическим руководством. Причем главный просчет был в сфере духовно-идеологической. Выстроенная на идее марксизма-ленинизма конструкция зашаталась при первой серьезной проверке войной. Советская пропагандистская машина, успешно работавшая в годы Гражданской войны на разжигании братоубийственной бойни и обещании скорого построения рая на земле, оказалась неспособной противостоять внешней агрессии. С толку был сбит не только сам народ, но и его руководители, ведь на протяжении двух предвоенных лет немцы объявлялись надежными партнерами и «верными союзниками», а до этого «советские СМИ представляли фашизм как враждебную социализму последнюю стадию капитализма» (А. Окороков. «Особый фронт»).

Разработчики бредовых коминтерновских идей словно не знали, что поход на восток Гитлер начал под знаменами и лозунгами построения социализма для избранной нации в отдельно взятой стране и немцы «клевали» на эту наживку со всей арийской серьезностью.

Советские же коммунисты предпочитали строить рай сразу на всей земле, не размениваясь на мелочи. Русскому народу, потерявшему благодаря прилагаемым адским усилиям большевиков свою ментальность и ставшему советским, на первом этапе войны было предложено защищать не Россию, а «нашу советскую Родину», «первое в мире государство рабочих и крестьян», «колыбель революции» – разница, к сожалению, до сих пор не всеми нашими согражданами усваиваемая.

Немцы же с началом оккупации позиционировали себя освободителями народов СССР от ига комиссаров и жидов-большевиков, открывая при этом закрытые и оскверненные коммунистами храмы. И их усилия, направленные на прекращение оказания вооруженного сопротивления нацистам, имели определенный успех, особенно на первых порах. Понимая, что идеологически проигрывает, Сталин метался – то публично отказавшись от всех оказавшихся в плену советских граждан, назвав их предателями, то обратившись к близким и понятным русскому человеку героям и образам: Александру Невскому, Русской православной церкви. В конце концов он сделал единственно правильный выбор.

Претерпевший до конца

Можно, конечно, ссылаясь на отсутствие живых свидетелей, с ходу отвергать все доводы о причинах поражения в 1941 году, но окопная правда тех солдат не умерла, не зарыта вместе с ними в могилы, не закрыта в спецлечебницах для инвалидов войны. К концу войны от Красной армии образца 1941 года не осталось и следа: одетая почти что в царскую форму с погонами, получившая благословление патриарха, вдохновленная «образом наших великих предков», она сотворила чудо. В советских людях, снова ставших русскими, проснулось усыпленное большевиками свойство сопротивляться лютому и коварному врагу. Появились и славные дела: одна за другой победы под Сталинградом, на Курской дуге, в Белоруссии, Будапеште, Берлине, Праге, Маньчжурии.

Мой негероический дед – солдат 41-го года жил, не отступая от правды. Он не стал перебежчиком, предателем или «самострелом». Не продавался за фальшивые ценности, жил, не размениваясь на мелочовку, до конца дней оставаясь верным своей солдатской правоте, претерпев все выпавшие на его долю передряги и невзгоды, сохранив честное имя. И поэтому в итоге оказался победителем.

В.С.- Родился 5/8/1923 в городе Харькове в семье врачей. Мой отец Лазарь Арьевич Сокольский 1887 г.р., уроженец Белостока, в 1915 году закончил медицинский факультет в университете Монпелье во Франции, вернулся в Россию, служил на фронтах Первой Мировой Войны полковым врачом 236-го Борисоглебского пехотного полка, был награжден орденами. В Гражданскую войну отец служил врачом в госпиталях Красной Армии, после войны работал в ряде больниц города Харькова, имел звание военврача 1-го ранга и с началом ВОВ, был мобилизован в армию и служил начмедом в полевых госпиталях на Волховском и 2-ом Белорусском фронтах. После окончания войны, в звании подполковника м/с, он вернулся в Харьков, и до своей смерти в 1950 году работал заведующим отделением в 7-й городской больнице.

Моя мама, Сокольская (Янова) Серафима Моисеевна родилась в 1888 году в Вильно, училась вместе с отцом в Монпелье, работала врачом - клиницистом, а в 1941 году добровольно ушла в армию, и всю войну прошла рядом со свои мужем, будучи заведующей госпитальной лаборатории и демобилизовавшись в звании майора медслужбы, мама, проработала до конца своих дней в 1-й городской поликлинике.

Старший брат, Георг, родился в 1920 году, и в 1937 добровольно ушел в РККА, поступил в Харьковскую школу Червонных старшин (красных командиров), в военное училище, созданное еще Щорсом в Гражданскую войну. После окончания командирской школы участвовал в войне с Финляндией, а 22/6/1941 вступил в бой на румынской границе в должности командира разведроты. Георг прошел всю войну на передовой (за исключением шести месяцев учебы на курсах при Военной Академии), отступал с боями до Сталинграда, а закончил свой боевой путь в Австрии, командиром стрелкового полка, кавалером семи орденов, в том числе ордена Ленина и двух орденов Боевого Красного Знамени. Георг демобилизовался из армии в 1956 году и поселился в Молдавии, где он являлся почетным гражданином ряда городов. Брат ушел из жизни в 1985 году.

Я в 1941 году закончил 10 классов харьковской средней школы №44, и планировал поступать в Харьковский автодорожный институт, но еще в мае сорок первого меня призвали в армию по сецнабору.

Г.К.- По примеру старшего брата Вам не хотелось стать профессиональным военным?

В.С. - Я очень любил автотехнику, водил машину и мотоцикл, разбирался в моторах, и меня увлекало автодело. Во дворе нашего дома находился гараж Осовиахима, и пожилой механик, немец Иосиф Карлович, учил меня вождению. "Платой за урок" была пачка папирос. Иосиф Карлович, сажал меня за руль, сам - рядом в кабине, с монтировкой в руках. В начале первого урока, показывая на лежащую на сиденье монтировку, он произнес - "Посмотри сюда. А теперь, гляди на дорогу. Поехали!".

А насчет военной карьеры, и, вообще, моего отношения к армии - физически я был готов к армейской службе, считался хорошим спортсменом, играл в волейбол, занимался легкой атлетикой в обществе "Динамо", и, как было положено, сдал нормы на значок ГТО.

В идеологическом плане мое поколение было подготовлено великолепно, в подавляющем большинстве мы были пламенными патриотами, готовыми выполнить любой приказ Советской Родины. И когда 20/5/1941 меня вызвали в военкомат и объявили, что, с сегодняшнего дня, я являюсь призванным в армию и после окончания школы буду зачислен на учебу в авиучилище, то я был в какой-то степени горд, что мне оказали такое высокое доверие и включили в спецнабор. Из нашего класса в него зачислили еще двоих ребят. В Харькове находилось несколько военных училищ: бронетанковое имени Сталина, Школа червонных старшин, училища связи, тыла, артиллерийское, военно-политическое, командирская пограншкола, военно-медицинское училище, пехотная школа, два авиационных училища и так далее. Так что, немало харьковских ребят сознательно выбирали для себя профессию военного, и поступали в эти училища, становились кадровыми командирами РККА.

Г.К. - Как Вы узнали о начале войны?

В.С. - 22-го июня в десять часов утра на стадионе "Динамо", должны были состояться отборочные соревнования на первенство республики по легкой атлетике. Тренеры велели прибыть пораньше. Когда я проснулся, то отца дома не было, его срочно вызвали в больницу. Пришел на стадион. Но соревнования почему-то не начинались, а потом их и вовсе отменили, нас отпустили по домам. Рядом со стадионом, на Белгородском шоссе проходило первенство Украины по велоспорту, мы пошли туда и именно там услышали речь Молотова. Дома, на мое "шапкозакидательское выступление", отец сказал - "Это немцы, сынок... И война будет долгой"...

Г.К. - Харьков бомбили в первый день войны?

В.С. - Нет. Авианалеты на город начались в июле, и бомбили в основном пригородную станцию Основа, крупный железнодорожный узел.

Г.К. - В какое авиаучилище Вас зачислили?

В.С. - В Роганское штурманское авиационное училище, незадолго до войны, во время "реформ наркома Тимошенко", переименованное в Харьковскую военную авиашколу стрелков-бомбардиров (ХВАШСБ), из которой, после финской войны, штурманов выпускали в части не в лейтенантском, а уже только в сержантском звании, как стрелков - бомбардиров. В первые дни июля сорок первого года я надел курсантскую форму и был зачислен в 4-ю учебную эскадрилью, которой командовал капитан Солдатенко.

Наша ХВАШСБ по материальной базе, учебному оборудованию, подбору преподавательского и летного состава считалась одной из лучших авиашкол в РККА.

Со мной вместе в авиашколе оказались мои близкие друзья: Лазарь Шлях, Лев Двосин, Володя Бобков. Наш спецнабор состоял из комсомольцев, (выпускников средних школ и частично студентов 1-х курсов), подходящих по здоровью для службы в летном составе ВВС. Поскольку набор был в основном харьковским, то получилось следующее - почти 50% курсантов составляли евреи. Мы прошли начальную подготовку, а потом начали учебу по программе подготовки штурманов на самолеты СБ и ДБ3ф.

Г.К. - Осенью сорок первого года Харьков стал прифронтовым городом, и, судя по воспоминаниям бывших курсантов ХВПУ А.Зубкова и М.Кракова, курсантские сводные батальоны были брошены на передовую.Курсантов-летчиков также привлекли к обороне рубежей под Харьковым?

В.С. - Курсантов-летчиков не трогали и с учебы не снимали. Наше участие в обороне города было довольно символическим, на крыши домов ставили авиационные ШВАК и ШКАС ы, и из курсантов формировали расчеты. Мы, во время налетов бомбардировочной авиации на город, стреляли по немецким самолетам "в белый свет, как в копеечку".

А вот наши инструктора, опытные летчики, принимали активное участие в воздушных боях и в бомбежках немецких тылов. Хорошо запомнился эпизод, когда наш начальник авиашколы, герой войны в Испании, полковник Белоконь, вместе со своим заместителем по летной подготовке майором Белецким на двух истребителях-"чайках" принудили немецкий "хеншель" к посадке на наш аэродром. з самлета вытащили немецкого летчика, на мундире которого висели два Железных креста. Все сбежались посмотреть на этого аса. Пленного привели к Белоконю, и тот, через переводчика, спросил у немца, за что летчик получил ордена. Летчик ткнул пальцем - "Этот за Испанию, а этот за Францию". Тогда Белоконь распахнул свой кожаный реглан, и, показывая на свои три ордена, сказал - "А это у меня за Испанию!".

В октябре 1941 года поступил приказ об эвакуации авиашколы на восток, и в ноябре мы уже продолжили занятия, дислоцируясь в урочище Бадальск под Красноярском.

Здесь в конце года был произведен выпуск старшего курса, и ребята, поступившие в училище на год раньше нас, отправились по фронтам.

Г.К. - В Сибири условия подготовки изменились к худшему?

В.С. - Нет, все по - прежнему было организовано на приличном уровне, хотя..., условия да и питание в Красноярске были похуже, чем в Харькове, - ведь шла война. Но командованием училища(авиашколы) делалось все, чтобы учебный процесс шел нормально. Полностью отрабатывалась теоретическая программа, продожались учебные полеты. У нас были замечательные инструкторы, хорошие опытные пилоты, которые учили нас, как надо бомбить не "по науке", а "по прицелу" - "по зрительному ориентиру", мы в учебных полетах прокладывали маршрут до подхода к цели, задавали курс пилоту, проводили ориентирование, выход на цель, и, определившись с целью, проводили сброс бомб. Для отработки штурманских и летных навыков у нас также были тренажеры "Батчлер" - ты сидишь в кабине, где все приборы идентичны приборам на ДБ3ф, и как будто видишь землю с высоты 1.500 метров, под тобой прокручивается полотно с земным рельефом, и создается впечатление, что ты действительно, на самом деле, находишься в полете. На таких тренажерах мы занимались решением полетных задач. Постоянно были тренировочные полеты, и хорошо запомнилось, как в феврале мне с инструктором пришлось экстренно садиться на лед Енисея, наш Р-5 попал в снежный заряд. Все курсанты выполнили по два обязательных парашютных прыжка с ТБ-3 .

И под Красноярском нас неплохо кормили, в летные дни даже выдавали "ворошиловский паек" - шоколад, масло, бисквиты.

Курсант. 1941

Г.К. - Курсанты получали также какую-то общевойсковую подготовку?

В.С. - Находясь "в карантине" мы прошли общий курс "молодого бойца" и все.

Но, как и в каждом учебном авиаотряде у нас был свой "пехотинец", заместитель командира по строевой, младший лейтенант Дорофеев. Он поначалу любил нас "погонять" с песнями на строевой подготовке, без устали "наводил шмон" в курсантской казарме, но как-то наш инструктор, младший лейтенант Темплицкий, уговорил Дорофеева слетать с ним на самолете Р-10, и Дорофеев, натерпевшись в полете всякого -разного (а полет прошел "по полной программе"), понял, какие перегрузки нам приходится выдерживать и к чему мы готовимся, и после этого прекратил нас донимать мелочами.

Г. К. - Когда курсанты узнали, что на их летной штурманской карьере, волей начальства, поставлен "жирный крест"?

В.С. - В начале мая 1942 года, когда наш курс прошел почти 90% практической летной и теоретической подготовки, и уже готовился к выпуску из авиашколы, нас построили и зачитали приказ Сталина о том, что в авиации кадров больше, чем самолетов, а в наземных войсках кадров катастрофически не хватает. Часть авиашкол по этому приказу расформировали, а часть, в том числе и нашу ХВАШСБ - существенно сократили. Словом, "рожденный ползать - летать не может", и наш курс был полностью расформирован. Одна группа курсантов была направлена сразу на фронт, стрелками-радистами. А я, с группой из 100 человек, был переведен в 1-ое Киевское Артиллерийское Училище - КАУ, дислоцированное в Красноярске рядом с нами.

К слову сказать, в конце войны, таких, "недоучившихся авиаторов", стали выявлять по сухопутным частям и отправлять обратно в авиаучилища, для продолжения учебы

Прошло еще тридцать лет и мы, выжившие на войне бывшие курсанты 4-й эскадрильи ХВАШСБ, собрались на встречу. Вот, посмотрите на эту фотографию, на ней мои товарищи, которым выпала судьба "спуститься с неба на землю", воевать с врагом на суше и выжить: Шлях, Литвинов, Гедройц, Пархомовский, Ливщиц, Сухаревский, два Шевченко, Чепа, Гаркуша, Лев, Дацюк, Меерсдорф, Полковников, Волченко и другие ребята...

Г.К. - Как "несостоявшиеся летчики" восприняли такой крутой поворот в судьбе?

В.С. - Было обидно..., но что поделаешь, нашему командованию дали такой приказ, и они его выполнили... Армия... Когда мы прибыли в КАУ, то с нами вместе учились уже немало ребят, отозванных на учебу с передовой, некоторые ходили с орденами и медалями на гимнастерках. Готовили в училище артиллеристов на гаубицы калибра 122-мм и 152 -мм. Мы прибыли в КАУ со своими "штурманскими линейками", и, благодаря им, любые артиллерийские задачи "щелкали как семечки". Единственное, что создавало для нас определенные сложности, так это кавалерийская подготовка, обязательная для всех курсантов артучилищ. Лошадей мы звали - "НУ-4" - "Неопознанная Установка-4 копыта". Конную подготовку вел у нас старший лейтенант Чарджиев, лихой наездник, гарцевавший на великолепном породистом коне, так он вдалбливал эту кавалерийскую науку в наши головы "дедовским методом" - первым ударом бил арапником по лошади, вторым - по седоку. Я научился ездить верхом, мне досталась послушная кобыла по кличке Река. На дежурства мы заступали с клинком и со шпорами на сапогах.

Вся наша подготовка длилась шесть месяцев, на выпускном экзамене я был "стреляющим" от нашего взвода. В ноябре 1942 года получил звание лейтенанта, два "кубика" в петлицы, и вместе с группой командиров был отправлен для получения фронтового назначения в Коломну, где находился Московский артиллерийский учебный центр.

Г.К. - С каким настроением ехали на фронт?

В.С. - С большим желанием, у меня было чувство, что уже пора воевать, сколько можно ждать. Меня направили на формировку 678-й ГАП, назначили КВУ (командир взвода управления) 4-й батареи. Во взводе управления было 3 отделения, чуть больше двадцати человек личного состава, все бойцы старше меня по возрасту. Командовал батареей капитан Сергеев. В январе 1943 года полк отправили на Воронежский фронт , на ликвидацию прорыва немцев под Касторной, там мы немного повоевали, и уже в марте 1943 года полк был передан на формировку 5-й гвардейской Танковой Армии.

Нас перебросили в Острогожск. В июне 1943 года на базе нашего полка были проведены сборы командного состава армии. Оборудовали полигон, на который притащили битые немецкие танки Т-3 и Т-4 , БТРы, на них на наших глазах наваривали дополнительную броню. А потом на эти сборы со всей армии согнали все, что может стрелять, начиная от орудий 45-мм, заканчивая крупным калибром. Проводились бесконечные учебные стрельбы, и позже, каждый офицер - артиллерист получил брошюру, в которой объяснялось, как и куда надо бить немецкие танки. Сборами руководил лично сам командарм, генерал Ротмистров, и когда он, в очках и с указкой в руках, объяснял нам " учебный материал", то производил впечатление профессора из университета, а не танкового генерала.

Г.К. - Расскажите об участии 678-го гаубичного полка в Прохоровском сражении.

В.С. - Восьмого июля полк совершил марш из Острогожска к линии фронта. Наша 4-я батарея, а потом и весь полк вошли в передовой отряд армии, "в отряд генерала Труфанова", в который, помимо танков и мотострелков, включили отдельный мотоциклетный полк, ИПТАП, и наш ГАП. Наша 4-я батарея шла головной в полку и, преодолев 250 километров, к 10-му июля мы вышли в район сосредоточения.

Нашей 5-й гв ТА поставили задачу - начать наступление 12-го июля на рассвете, а отряд генерала Труфанова был выведен в резерв Армии.

Как я сейчас знаю, мы были в полосе 69-й Армии. На рассвете 12-го июля нас срочно выдвинули на левый фланг армии, и после войны я узнал из мемуаров, что именно там возникла угроза прорыва немецкого ТК. И с 12/7/1943 по 15/7/1943 наш полк трое суток вел непрерывный ожесточенный бой в районе сел Ржавец-Рындинка. Я тогда понятия не имел, какие части мы поддерживаем, и только через десятки лет прочел, что 12/7/1943 в группу генерала Труфанова, в спешном порядке перебросили и влили одну ТБр из 2-го гв. ТК и 2-ую Мех. Бр. из 5-го гвардейского мехкорпуса. Но тогда, в сорок третьем понять логику происходящего я конечно не мог. Мы постоянно меняли НП и огневые позиции, то поддерживали огнем контратаку наших танков, то вели заградительный и отсечный огонь, били как по выявленным целям, так и по площадям, но на прямую наводку нас не выводили. Нас все время бомбили и обстреливали из орудий и минометов. Сплошной линии фронта не было, перед орудиями гаубичного полка и ИПТАПа держала оборону наша мотопехота. Немецкие танки находились от наших огневых позиций в 300-400 метрах. Все небо было в черном дыму, горели немецкие и наши танки, горела земля. Но в горячке боя особого страха не возникало, все спокойно делали свою работу под огнем противника.

Ночью с 15-го на 16-ое июля, немцы окончательно выдохлись, и нам приказали подготовиться к контратаке, и я со своими бойцами из взвода управления, с группой из десяти человек, пошел на рассвете к высотке, на которой решил сделать НП. Но видно немцы эту высотку тоже облюбовали и они встретили нас огнем.

Стали подниматься по скату, и тут с боку по нам ударили из автоматов немцы. Две пули попали мне в левую руку, а одна в лицо. Мы потеряли двоих убитыми, и еще двое были ранены, но немцев отогнали, и мой помкомвзвода остался с уцелевшими оборудовать НП, а меня вывели с места схватки в тыл, до медсанбата стрелковой дивизии, где сразу засыпали раны стрептоцидом, перевязали, и вынесли на поляну, где сортировали раненых. Мне, как имеющему лицевое ранение, на грудь медики прикрепили "красную карточку передового района", что означало - эвакуация в первую очередь.

Оказался я в Мичуринском госпитале, где мне "собрали руку", так как был "осколочный перелом" кости под плечевым суставом и наложили гипс. А лицевое ранение оказалось не тяжелым, просто пуля прошла по касательной и челюсть не раздробило.

Г.К. - Долго лежали в госпиталях?

В.С. - Почти до зимы. Из Мичуринска меня перевезли в Свердловск, где мне снова сломали руку, поскольку кости срослись неправильно. Но и эта попытка оказалась не особо удачной, раненая рука так и осталась укороченной. Вся моя палата состояла из "самолетчиков", раненых с гипсовой вытяжкой на покалеченных руках.

Среди раненых был офицер, который на нашем гипсе рисовал батальные сцены, гербы, череп с костями, бутылки водки с игральными картами и комиссар госпиталя, заходя к нам в палату, сразу хватался за голову, увидев "нашу картинную галерею", после чего нам снимали гипс. Мы умудрялись ходить "в самоволку", вылезали через окно, посещали Театр музыкальной комедии, где специально были забронированы места для орденоносцев. У нас на палату было достаточно орденов и несколько комплектов обмундирования, и госпитальное начальство устраивало "шмон", пытаясь обнаружить спрятанную форму. Но все было тщетно, найти ее они не смогли. В палате стояли бюсты вождей, внутри полые, так там мы и прятали форму, необходимую нам для "самоволки". Один раз случайно встретил в городе свою бывшую одноклассницу, и она рассказала, что "по сарафанному радио", через наших соучеников, ей еще в августе стало известно, что я убит под Курском. Как-то в нашу палату принесли газету "Красная Звезда" и в ней я прочел заметку, что в Кремле М.И.Калинин вручил награды группе военнослужащих, и в списке награжденных орденом Красного Знамени значился капитан Г.Л. Сокольский, то есть, мой брат, о котором я с начала войны не имел никаких сведений. Тут же написал письмо в редакцию, и мне ответили, что это действительно мой брат, и что ему был вручен орден БКЗ за то, что он, еще в 1941 (!) году, вывел из окружения остатки стрелковой дивизии, и вышел к своим вместе со знаменем дивизии. Мне также сообщили полевую почту брата, но когда я туда написал, пришел ответ - "адресат выбыл". Разыскали мы друг друга только после войны, когда все вернулись в Харьков и тут выясняется, что брат меня раньше и не пытался найти, считал меня погибшим.

"Его величество случай" сыграл над нами грустную шутку. Мир тесен, как говорится, и обстоятельства сложились так, что в полк, в котором служил мой брат, пришел с пополнением мой одноклассник, которому ранее уже кто-то из наших товарищей по школе написал, что "Витька Сокольский убит под Прохоровкой", и одноклассник сразу поделился с братом этой "печальной вестью". Поэтому у меня есть племянник Виктор, названный братом "в память обо мне"...

Cтарший брат Георг,

командир стрелкового полка

Г.К. - А с родителями Вы имели связь?

В.С. - Да, и когда меня выписали из госпиталя, и дали месячный отпуск по ранению, то мне некуда было ехать, и я отправился к родителям на Волховский фронт . Я с ними переписывался и "между строчек" и "мимо зоркого ока" военной цензуры, отец написал, где находится их госпиталь, мол, "...встретил нашего общего знакомого Петрова там, где снимали фильм про Груню Курнакову...". А фильм "Соловей-соловушка или Груня Курнакова" рассказывал о "Прохоровской мануфактуре" в поселке Боровичи, и я сразу поехал на Волховский фронт , и нашел Харьковский Полевой Передвижной Госпиталь-ППГ, где служили родители. Месяц провел со своими родными, и, когда пришло время проходить медицинскую комиссию, и чтобы не было различных разговоров и кривотолков, я поехал на комиссию в СанУправление фронта.

Мог получить "ограничение годности", но подумал, потом станут говорить, что "пристроился по блату", да я и сам не навоевался еще вдоволь. Пришел на комиссию: - "Как себя чувствуете?" - "Хорошо" - "На что жалуетесь?" - "Жалоб нет".

Весной 1945 года у меня совершенно неожиданно произошла вторая встреча с родителями. Наш 233-й тельный танковый полк понес большие потери и под городом Дейтч-Айлау нас оставили на пополнение и доукомплектование. Танки должны были поступить на станцию Яблоново, куда наши железнодорожники подводили новую коллею. Меня послали на станцию, выяснить у коменданта срок прибытия эшелона с техникой. Я все уточнил, и тут мое внимание привлек стоящий на путях эшелон с красными крестами на теплушках. Вдоль состава стояли молоденькие девушки в военной форме и в мои 21 год пройти спокойно мимо такого "цветника" было нереально.

Я подошел к девушкам, познакомился, завязался оживленный "треп", в ходе которого выяснилось, что все девушки прибыли в Пруссию вместе со своим госпиталем, в котором начмедом служит подполковник м/с Сокольский. Словом, когда я, в сопровождении ликующего "экскорта", ввалился в теплушку, где находилось госпитальное начальство, то у папы и мамы, в прямом смысле этого слова, "глаза полезли на лоб" от удивления.

Г.К. - Что произошло с Вами по прибытии на Ленфронт?

В.С. - Явился в штаб артиллерии фронта, где в отделе кадров, просмотрев мое личное дело, сказали - "Да вы у нас почти готовый летчик! Вот вы то нам и нужны. Авиационную пушку знаете? У нас в учебном полку на Т-60 такие пушки, нужен инструктор".

И на две недели меня отправили в учебный танковый полк, и в моем личном деле появилась запись - "танковый техник". Но уже 1/1/1944 я получил направление на должность командира батареи самоходных установок СУ-76 в 1902-й САП, которым командовал подполковник Николай Грдзенишвили. Комполка было тогда лет сорок, это был невысокий грузин плотного телосложения, хороший и порядочный человек.

Г.К. - Какова была организационная структура 1902-го САП?

В.С. - Полк состоял из 4-х батарей, по 5 самоходок в каждой.

Г.К. - После того как Вы воевали в должности КВУ в ГАПе, были сложности принять под командование батарею САУ?

В.С. - Я не думаю, что были особые сложности. Самоходки и полевые орудия предназначались для решения одних и тех же задач на поле боя, как говорили тогда - "те же штаны, только пуговицы назад". Чтобы воевать на СУ-76 , не надо было быть танкистом, "наблатыкаться" можно было быстро.

Г.К. - Как солдаты называли свои установки?

В.С. - В основном наши СУ-76 удостаивались от бойцов следующих "кличек" и "эпитетов" - "голожопый фердинанд", "Прощай Родина" , и "БМ-4 - братская могила на четверых".

Г.К. - Подобные "прозвища" отражали действительность?

В.С. - Придумали САУ умные люди. Для сопровождения пехоты, подавления немецких огневых точек и артиллерийских батарей, уничтожения ДЗОТов и борьбы с танками наши установки были эффективны и необходимы. Да вот вся беда заключалась в том, что наши СУ-76 всегда гнали в атаку в одном ряду с Т-34 , и мы горели как свечки. И нередко все эти атаки были на сплошное "Ура!", без разведки и должной поддержки.

Г.К. - Когда 1902-й САП начал боевые действия в операции по окончательному снятию блокады Ленинграда?

В.С. - 12/1/1944 мы наступали через Пулково на Красное село, Красногвардейск (Гатчину) в полосе 67-й Армии. Самоходки атаковали одну деревню, но наша пехота, двигавшаяся цепями перед нами, залегла под сильным немецким огнем. САУ тоже остановились, вели огонь с места. Вдруг моя установка дернулась, и пошла вперед без команды. Мой механик-водитель Ким Байджуманов, молодой парень, татарин по национальности, не реагировал на команды, машина шла прямо на деревню, и за моей установкой вперед рванули еще две СУ-76 . Влетаем в деревню, немцы разбегаются по сторонам, и тут самоходка врезается в избу и останавливается. Оказывается, что в самоходку влетела болванка, пробила грудь механика- водителя, и он уже мертвый, в последней конвульсии, выжал газ, и наша самоходка все время двигалась вперед.

На Кима, я, после боя, заполнил наградной лист на орден Отечественной Войны 1-й степени (посмертно). В следующем бою мою самоходку сожгли, и мне пришлось пересесть на другую машину. Через десять дней после начала наступления в полку осталось только 3 СУ-76 . Комполка приказал мне собрать "безлошадных" механиков - водителей и выехать с ними в Ленинград на завод имени Егорова (на танко-ремонтный завод) за пополнением и техникой. Поехали на БТРе, и когда мы добрались до Пулковских высот, то увидели, что все небо над Ленинградом в прожекторах и в разрывах. Подумав, что это немцы, "под занавес" пытаются разбомбить город, решили переждать авианалет, но время поджимало, я приказал всем лечь на днище БТРа и так мы заехали в город. Но далеко пробраться мы не смогли, так как улицы были буквально забиты людьми. Нас, чумазых и закопченных, вытащили "на свет божий", обнимали, целовали, пытались качать, совали нам в руки вино и водку. Люди пели, плакали, плясали. Это было 28-го января 1944 года - Ленинград праздновал окончательное снятие блокады. Что еще запомнилось из тех зимних дней?..

Бои за Лугу, где немцы использовали для себя наш старый оборонительный рубеж.

Приказал мне комполка взять 3 самоходки, перекрыть одну из дорог из города и встать в засаде у речки. Двое суток мы просидели в этой засаде, зачем? - не знаю, немцы так и не появились перед нашей засадой, но эти 48 часов стоили нам много нервов. По участку, на котором стояли замаскированные СУ-76 , безостановочно била немецкая артиллерия, вела "огонь по площадям". И мы, сжираемые вшами, коченея от холода (двигатель в засаде завести удается крайне редко), не имея права обнаружить себя и открыть ответный огонь, все это время ждали - когда по нам попадут...

После выполнения этого задания командир полка приказал мне сдать батарею и вступить в должность ПНШ-2, начальника разведки полка.

Вызывает начальство и говорит, что у немцев в Луге находятся большие склады химоружия, и отдается приказ: - блокировать пути вывоза химбоеприпасов, войти в контакт с партизанскими отрядами, действовавшими в этом районе и провести операцию с ними вместе в немецком тылу. На задание пошли 12 машин, под командованием майора Нивина, замкомандира полка. Подходим к какой-то речушке, скованной льдом, но сразу видно, что лед не выдержит нашу самоходку. Рядом "дохлый" мостик и майор решил, что будем переправляться по нему. Одиннадцать машин прошли по мостику благополучно, я сел на броню последней самоходки, держался за пушку, машина медленно въехала на мост, но через несколько мгновений он не выдержал, и мы "кувыркнулись" с этого треклятого моста. Меня впрессовало в лед, да еще придавило скатанным брезентом, я провалился в воду и стал тонуть, но мой помпотех Саша Смирнов каким-то образом вытащил меня из воды. А мороз в тот день стоял больше двадцати градусов.

Весь экипаж успел выскочить из самоходки. Меня обтерли, дали выпить спирта, и мы пошли в бой. Когда у меня после войны родился сын, то я назвал его в честь моего спасителя - Александром. С партизанами мы встретились, склады блокировали, а были там химические боеприпасы или нет - я не знаю.

Г.К. - Что входило в обязанности ПНШ-2 в САПе? Какие силы были в его подчинении?

В.С. - В моем подчинении был взвод разведки лейтенанта Жарикова, 25 человек.

Взвод имел бронемашины, а позже мы захватили немецкие бронетранспортеры "ганомах", и передвигались на них. В теории, в наступлении, на меня и моих подчиненных возлагалась разведка минных полей, обнаружение противотанковой артиллерии и других огневых средств противника, а в действителнсти, в 90 % случаев, разведку использовали или в качестве передового отряда, или придавали по отделениям батареям, использовали для разведки передовой. А в ходе боя обычно были следующие "боевые разведзадания" - "Где связь с первой батареей?! Где четвертая батарея!?", это означало - "иди и ищи".

Г.К. - Какие потери понес 1902-й Краснознаменный ордена Ленина и Суворова 3-й степени САП в ходе Ленинградской наступательной операции?

В.С. - За два месяца наступления наш САП безвозвратно потерял примерно два полных состава. Когда в марте 1944 года мы вышли на шоссе Псков-Остров, и атаковали станцию Стремутка, чтобы перерезать это шоссе и ветку железной дороги, то в этом бою были сожжены и подбиты последние самоходки полка.

Нас вывели в тыл на переформировку под Москву, в центр подготовки самоходной артиллерии. Мы получили новые установки, личный состав, и уже в мае нас отправили в Белоруссию, под Могилев, в полосу обороны 49-й Армии, где мы готовились к наступлению. Наш полк был зачислен в армейский ударный передовой отряд, которому предстояло после прорыва немецкой обороны, действовать в немецком тылу, пройти рейдом на максимальную глубину, перекрывая противнику дороги к отступлению. 23/6/1944 штрафники форсировали реку Проня и захватили плацдарм, на который понтонеры сразы подвели наплавной мост. Утром мы ушли в рейд по этому мосту на Могилев. Двадцать четвертого числа мы уже были на реке Бася, на следующий день на реке Реста, а двадцать шестого прорвались к Днепру в районе села Лупполово (пригород Могилева), и здесь, нас, вместе с танковой бригадой и ИПТАПом, повернули на север, где мы форсировали Днепр и вышли на стык трех шоссейных дорог, на Минск и Гродно и на минском шоссе встали в засаду. На нас пошли немецкие войска, прорывающиеся на запад, бой длился целые сутки, но мы не дали им пройти и ускользнуть из окружения. Мы находились на южной "границе Минского котла", и обстановка напоминала "слоеный пирог", наши и немецкие части перемешались, днем мы колонной движемся на запад, а ночью по нашим следам, тем же маршрутом, идут немцы, истребляя по ходу наши тыловые части и затрудняя подвоз горючего для бронетехники. Нашей передовой колонне приходилось останавливаться и занимать круговую оборону, нас снабжали горючим даже с воздуха с ПО-2 , самолеты садились в поле рядом с танками и самоходками. Двенадцатого июля мы пошли на Мосты и вышли к Неману, но все переправы через реку были уничтожены немцами. Ширина реки перед нами была примерно 170-200 метров.

На подходе к реке мы захватили большой обоз, состоявший из подвод, на которых на запад уходили с немцами мужики и бабы, видимо, немецкие пособники. Стали делать штурмовую переправу, мужиков "мобилизовали", предупредили их - "убежит один - расстреляем всех", разбили этих "помощничков" на "десятки", они разбирали старые дома, делали клети, и к утру был готов настил, а чуть выше по течению наши ребята еще обнаружили брод. Мы преодолели водный рубеж и вскоре были возле Белостока, но наш отряд оказался полностью отрезан от других, все остальные подразделения безнадежно отстали. Поляки видели нас, но никто не выдал немцам. На окраине Белостока был старый военный городок, в котором в тридцатые годы размещались польские уланы, и в городке находился костел. Помню, как вылез из САУ и зашел в этот костел, а там находился ксендз, великолепно говорящий по-русски. Выяснилось, что он бывший петербуржец. Кснедз показал мне свою изумительную библиотеку, и на одной из полок, рядом с энциклопедией Брокгауза и Эфрона и "Историей Государства Российского", я увидел книги Маркса, Ленина, Энгельса, и даже работу Сталина "Вопросы ленинизма".

Я спросил ксендза, с чего это он вдруг, держит в своем книжном собрании такие книги, и как его немцы за это не расстреляли? на что поляк ответил - "Нам разрешено папской буллой иметь такие книги, мы ведь обязаны знать психологию нашего противника".

После Белостока мы пошли на Нарев, и там, 6/9/1944, в бою за местечко Остроленка, я был ранен пулеметной очередью.

Г.К. - И что произошло с Вами после этого ранения?

В.С. - Пока я месяц лежал в госпитале, мой 1902-й САП перебросили на соседний 1-й БФ, и после выписки меня направили начальником разведки в 233-й отдельный танковый полк - ОТП фронтового подчинения. Полк имел на вооружении танки "валлентайн" МК3А, вооруженные 57-мм пушкой, обладавшие "вязкой" броней и скоростью передвижения 25 км/ч. В экипажах по 4 человека. В полку 7 рот, в каждой роте по 9 танков + танк ротного командира. Нас придали 3-му Танковому Корпусу.

Личный состав 233-го ОТП сплошь состоял из молодежи, например, командир полка Климанов и начштаба, майор Олег Дударев, были с 1922 года рождения, а все ротные командиры с 1924 г.р. Разведка полка имела американские БТР М-4-М-47 с пулеметами системы Брена, в полку были машины "доджи?" и грузовые "форды".

Г.К. - Насколько служба в ОТП отличалась от службы в САПе?

В.С. - Я вам честно отвечу, что меня и других, воевавших в 1945 году в 233-м ОТП, образно выражаясь, война "задела по касательной", ничего особо героического полку сделать не удалось. Полк часто находился в резерве фронта, и пока мы на нашей малой скорости доходили куда-либо, то все уже заканчивалось без нас. Так, например, произошло при штурме Штеттина, когда полк придали 8-му Механизированному Корпусу, но и тут мы оказались "не пришей рукав". Бои, в которых полк принял активное участие и понес серьезные потери, произошли под Млавой, и в январе 1945 года при взятии прусского города Дойче-Лау, который сходу захватили кавалеристы из корпуса, кажется, генерала Осликовского. Когда брали Росток, то пока мы на своих "крейсерских" скоростях до него "дочапали" - с немцами в очередной раз уже разобрались и без нашего полка. Второго мая 1945 года мы вышли к морю и на этом война для нас закончилась.

Г.К. - Отношение к гражданскому немецкому населению со стороны танкистов?

В.С. - "На войне как на войне", конечно, и "трофейничали", да и "девок щупали", не без этого, но я ни разу не видел случаев прямых жестоких издевательств по отношению к цивильному немецкому населению. Когда почти без боя взяли Росток, то уже на следующий день в город был введен полк из состава частей по охране тыла, со специальной задачей - для поддержания порядка. Отношения с местными немцами были неплохими, наши тыловые службы сразу организовали пункты питания для гражданских жителей города. Можно было увидеть следующую картину: лежит на мостовой наш офицер, пьяный "в дым", а два пожилых немца пытаются поднять его, объясняя другим - "Он не мертвый, он больной, ему надо срочно помочь".

Г.К. - Как складывалась Ваша армейская служба после войны?

В.С. - В сентябре 1945 года меня перевели служить начальником штаба отдельного самоходного дивизиона 193-й СД, но вскоре меня направили в отдельный мотоциклетный батальон, где я снова был в должности начальника штаба.

В этот батальон входили 2 мотоциклетные роты, рота БТР, рота танков Т-34 , батарея 76-мм орудий и "внештатная" рота, состоявшая из 16 машин-"амфибий" марки "Форд".

Мы получили мотоциклы "харлей", предназначенные для американской военной полиции, и развивавшие скорость 100 миль в час.

Служил я в Северной Группе Войск в Польше, но в 1948 году нашу дивизию вывели в Белоруссию и влили в 5-ую гвардейскую ТА. Я стал начальником штаба мотострелкового батальона, закончил годичную Высшую бронетанковую школу в Ленинграде, далее - курсы "Выстрел", служил в оперативном отделе дивизии, стал начальником штаба полка.

Дальнейший мой армейский путь пролегал в Дальневосточном Военном Округе, в таком "замечательном" месте, как Занадворовка, (где, как говорили в армии - "широта крымская, а долгота колымская"), в 40- й Ордена Ленина Хасанской мотострелковой дивизии, был старшим офицером (начальником направления) оперативного отдела штаба армии. Дослужился до звания полковника, и в 1969 году уволился из армии по болезни в запас с должности начальника оперативного отдела дивизии.

Вернулся после демобилизации в свой родной Харьков, был на советской и профсоюзной работе, служил в Харьковском военкомате.

Интервью и лит.обработка: Г. Койфман

Н.Хализев. Книга о нашей войне

Часть I. Военная судьба Кореновцев в Великой Отечественной войне

Глава 1. Поражения 1941 г.

Коротко о главном.
Под утро 22-го июня 1941года, в соответствии с планом «Барбаросса», войска нацистской Германии напали на СССР. Гитлеровцы, сосредоточив на отдельных направлениях мощные танковые соединения, в первый же день прорвали нашу оборону на всех главных направлениях. Удары, как правило, наносились в стык нашим армиям, то есть в тех местах, где оборона была недостаточно мощной. Они начали наступление на трёх стратегических направлениях.

Группа немецких армий «Север» устремилась к Ленинграду, группа армий «Центр» двинулась на Москву через Минск и Смоленск, как когда-то это сделал Наполеон, а группа армий «Юг» ринулась на Киев. Применив тактику глубокого охвата наших войск «танковыми клиньями», они окружали наши армии и, перерезав коммуникации, приступали к уничтожению не имеющих подкреплений и поступлений боеприпасов советских войск.

В нескольких сражениях немецкие танковые соединения разгромили наши танковые корпуса и несколько армий прикрытия, практически без задержек дошли до Луги, Смоленска Киева и Одессы. Части Красной Армии второго эшелона сумели остановить немецкие армады на этих рубежах. Под Одессой румынская армия задержалась более чем на два месяца, под Киевом и Смоленском сражения длились практически до сентября, под Ленинградом в октябре 41-го года немцы перешли к осаде непокорного города.
В октябре, перегруппировав свои силы, и, сосредоточив до 70% всех войск, Гитлер начал широкомасштабное наступление на Москву. Немецким войскам вновь удалось прорвать нашу оборону и окружить под Вязьмой три наших армии. Ценой огромных усилий Государственному комитету обороны (ГКО) удалось восстановить Западный фронт и подготовиться к отражению нового ноябрьского наступления фашистов на Москву.
В ноябре битва за Москву разгорелась с новой силой. Гитлер ещё в октябре считал, что войну выиграл, уже были подготовлены специальные войска по уничтожению нашей столицы. И действительно врагу удалось подойти практически вплотную к Москве, с северо-запада до Клина и Солнечногорска, с юга до Каширы. Здесь в направлении на Коломну и Москву практически не было советских войск. Немцам казалось, что ещё один рывок, и они войдут в столицу. Но их мечтам и стараниям не удалось сбыться. Полчища убийц были остановлены перед Москвой и разбиты. Но сил у Германии, на которую работала практически вся Европа, было ещё много. Война продолжилась.
Прорваться в октябре 41года на Кавказ гитлеровским войскам тоже не удалось. Ростов — на — Дону в ноябре был отбит у немцев. А в Крыму до мая 42года шли ожесточённые бои. Вот такая драматичная картина сложилась на фронтах Отечественной войны в 41-начале 42года. Германия обрушила на СССР военный потенциал всей Европы.
В 1941г. в войне против Советского Союза вместе с Германией приняли участие: Италия, Румыния, Венгрия, Финляндия, Словения, Хорватия. Были на фронтах в составе немецко-фашистских войск соединения из: Албании, Бельгии, Дании, Испании, Люксембурга, Нидерландов, Норвегии, Польши, Сербии, Франции, Чехословакии.

А теперь рассмотрим эти события несколько подробней и постараемся проследить за отдельными сражениями частей Красной армии и конкретными действиями командиров, за боевыми делами наших земляков, сражавшихся на фронтах с первых дней войны.

Более 2,7-х тысяч кореновцев служивших в Красной армии месяц июнь 1941года опалил шквалом боевого огня, обрушившегося на них в виде бомб, снарядов, трассирующих пуль. Гитлеровская армада в 5,3 млн. солдат 22июня в 3часа30минут начала вторжение на территорию СССР. Нацисты смертоносным огнём беспощадно уничтожали наши города и сёла. Ей противостояли советские армии прикрытия общей численностью 2,9 млн. человек. Немцы ринулись в трёх направлениях. Армии немецкой группы «Юг» направили основной удар на Киев, Одессу, Крым. Гитлеровские армии группы «Центр» — на Москву (через Минск и Смоленск), группа армий «Север» рвалась в Прибалтику и на Ленинград. Фашистская группировка «Норвегия» двинулась на Мурманск, 25 июня войну СССР объявила Финляндия, а на Юг страны, 3-го июля направила свои «хищные лапы» армии Румынии.
Первыми в бой с передовыми частями немцев вступили пограничники. Они храбро встретили врага и в жестоких схватках бились до последнего патрона, а затем шли на соединение с другими частями советской армии. 41-я дивизия генерала Г.Микушева атаковала противника и вторглась на территорию врага. В боях с тремя немецкими дивизиями, она нанесла им значительный ущерб, но не поддержанная другими войсками вынуждена была отступить. (104.СССР-победа…с.189). В составе этой дивизии сражались и наши земляки.

Насмерть стояли бойцы 17-й заставы Рава-Русского погранотряда во главе с лейтенантом Мориным Ф.В. и 13-й заставы Владимир-Волынского отряда под командованием лейтенанта ЛопатинаА.В., прикрывающие направление - Броды-Ровно — Луцк. И это очень странно, на участке, где концентрировались войска противника, практически не было сосредоточено достаточное количество наших войск. Благодаря стойкости пограничных соединений, командование Юго-западного фронта успело подтянуть танковые корпуса и нанести контрудар по немецким войскам Рунштедта (главнокомандующий немецкой группой армий «ЮГ»). «Крупнейшее танковое сражение длилось пять суток. 1-я немецкая танковая армия нанесла поражение нашим танковым соединениям…», но немецкий план сходу захватить Киев, как это произошло с Минском, не состоялся.(121. Шапталов Б. Испытание …с.229).
Герои 9-й погранзаставы Бреста более месяца сражались с фашистами, а также бойцы 6-й и 42-й дивизий 4А.Западного фронта.
«Бойцы Перемышльского погранотряда вместе с 99-й с.дивизией полковника Н.И.Дементьева 23июня выбили захватчиков из города и удерживали Перемышль до 27-го июня. Они оставили его только по приказу командования Юго-Западного фронта. Вместе с частями 26А они отступили на линию обороны прикрывающей Дрогобыч-Львов-Кременец. Отступать было не просто, немецкие самолёты постоянно бомбили отходящие войска. Это приводило к тому, что части армейских соединений, отступали разрозненно, не имея приказов о том, как действовать в такой сложной обстановке». (104.СССР-победа… с..186-189).
Об ожесточённом характере боевых действий в начале войны и участии в них кореновцев.
В 73-м Краснознамённом погранотряде сражался Басеев Пётр Герасимович1918г.рождения, хутор Нижний.
Баздырев Пётр Михайлович из ст.Раздольной служил во Владимир — Волынском погранотряде 5А прикрытия.
Головко Максим Михайлович и Раковой Григорий Николаевич из ст.Сергиевской воевали в составе 95-го пограничного отряда войск НКВД.
Два брата из станицы Сергиевской Попченко Николай Пантелеевич и Попченко Иван Пантелеевич войну встретили в 33-ем погранотряде, 21-м батальоне 448- отдельной разведроты.
Галахов Иван Дмитриевич из Бабиче-Кореновска сражался в 98-м погранотряде войск НКВД.
Гайдарев Илья Савельевич в 133-м пограничном отряде, дошёл потом до Берлина. Ивахник Василий Власович с 1938г служил в 26-м погранотряде, войну закончил на Дальнем Востоке, в Порт-Артуре. Награждён: орденом Отечественной войны IIcтепени, медалью «За победу над Японией». С 1949года работал на Кореновском хлебокомбинате.
Бочаров Иван Сергеевич из станицы Дядьковской войну встретил в составе 98-го погранотряда.
Домаров Николай Максимович воевал в 78-м погранотряде.
Гришин Иван Кузьмич из станицы Платнировской начал войну в 930 полку пограничных войск НКВД.
Жевага Василий Романович из станицы Кореновской в 26-м погранотряде.
Дуданец Илья Иванович из станицы Кореновской встретил войну в 26 погранотряд, в составе397с.п. Этот полк, отступая, влился в состав 25-й с.д. Приморской армии.
Иванов Николай Иванович сражался в 133-м погранотряде.
Иващенко Дмитрий Иванович из станицы Сергиевской воевал в составе 74-го погранотряда./Книга памяти/.

Стойкость, мужество, но…поражения.

…Бой идёт святой и правый,
Бой идёт не ради славы,
Ради жизни на земле!
Н. Твардовский.

Сахно Ефим Антонович начал войну в партизанском отряде. Вот жизненный путь одного из сотен тысяч героев того времени. Сахно Ефим Антонович 1926 года рождения.
Родился в селе Ружинском Житомирской обл. В1941году был ещё мал и поэтому не взяли на фронт, но когда пришли немцы, Ефим ушёл в партизаны. В 1943году фашисты отступили, Сахно Ефим Антонович был призван в ряды Советской Армии в 203 гвардейский полк 121 гвардейской кавалерийской дивизии.
(В ожесточённых боях за Сталинград дивизия уничтожила более 11тысяч фашистов. Был эпизод, когда в районе завода «Баррикады» дивизия оказалась отрезанной, но свой участок фронта удержала. Уже во время наступления дивизия становится Краснознамённой гвардейской).
Вот в эту прославленную дивизию и был призван Сахно Ефим, до этого он партизанил в своём районе. В 203 гвардейском полку он воевал командиром отделения конной тяги в звании сержанта. Летом 1943г. дивизия «стояла на смерть» в боях на Курской дуге, здесь Ефим Антонович проявил стойкость, мужество и героизм. В январе 1944г. ему вручается орден Славы III ст. за №276304. Накал боёв с фашистами всегда ожесточённейший, от быстроты и слаженности действий отделения зависит исход боя. Командир отделения старший сержант Сахно Ефим Антонович решительными действиями добивается ювелирной точности от своих подчинённых. Это приводит к победе над врагами. В мае 1944года Сахно Е.А. награждается орденом Красной Звезды, в 1945г. медалями «За отвагу» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.». Войну Ефим Антонович закончил в Праге. (Семейный архив. Записал Н.Хализев.).

Западный фронт.

Командование Западным фронтом практически с первых дней потеряло управление войсками. Немцы, прорвав оборону фронта на отдельных участках, где создавали десятикратное превосходство в технике и живой силе, клещами бронетанковых сил охватывали наши войска, окружали и, оставляя необходимые для уничтожения силы, стремительно продолжали наступление. Основные силы Западного фронта в первую же неделю войны были окружены и разгромлены у Белостока, Гродно и под Минском. Эта катастрофа несомненно сказалась и на обстановке на других фронтах.
Вот картина описания происходящего: «… в тело всей армии глубоко вонзились острия танковых соединений; между группами отступающих войск они прорвались в глубокий тыл и далеко обогнали отходящие колонны,…и опередили их на всех важнейших рубежах,…в этих условиях все возможности для организации сопротивления отпадают. Фронт не может быть создан, потому что он уже взорван с тыла. Глубокая операция, как одновременное поражение всей глубины - операционной базы противника, как быстрое распространение удара в глубокий тыл, реально показала своё огромное значение». / Иссерсон Г. Новые формы борьбы.М.: Воениздат,1940 /. Это из анализа событий на польском фронте, а как напоминает события начала войны 1941года. «… быстроподвижные соединения имели много возможностей для прорыва в глубину в свободных промежутках (на стыках армий). При этом они не заботились об очистке территории от неприятеля и уничтожении оставшихся очагов сопротивления. Это всё они представляли следующей следом пехоте. Быстроподвижные соединения сразу выбрасывались вперёд на расстояние до 100 км. И устремлялись в глубину противника. Ими руководило одно стремление - всё дальше вперёд и это в конечном итоге решало исход дела». Всё это немцы повторили в пределах нашей Родины. Генералы таких книг не читали, а зря.
Жуков писал: «…Ни нарком, ни я, ни мои предшественники Б.Шапошников и К. Мерецков и руководящий состав генерального штаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск и бросит их в первый же день мощными компактными группировками на всех стратегических направлениях с целью нанесения сокрушительных рассекающих ударов». (16.Г.Жуков.) Лукавил в воспоминаниях маршал, ведь в плане мая 1941года, он планировал то же самое. Да и сведения разведки давали чёткую картину сосредоточения войск противника у границы, но войска не были готовы отразить нападение фашистов.
На Западном направлении к концу 22-го июня боеспособность 4-й армии в районе Бреста была сведена к нулю, 24-го немцы заняли Слоним, а 25-го вышли на старую государственную границу.
События начала войны на участке действий 10-й и 3-й армий прикрытие, ещё более убедительно доказывают, что поражения связаны не с внезапностью нападения. Уже 22-го июня в 10-ю армию прилетает зам командующего округом генерал И Болдин с приказом организовать контрудар. С севера и с юга в районе Сувалок без спешки был подготовлено наступление. Предполагалось окружить и уничтожить, взятую в клещи немецкую танковую группу Гота. Но из-за господства в воздухе авиации противника, которая взрывала склады, уничтожала наши войска и стремительных действий врага, к месту нанесения удара смог прибыть только 6-й механизированный корпус. Но корпус так и не смог развернуться в боевой порядок, и был уничтожен. Он оказался далеко от складов с боеприпасами, которые быстро израсходовались в бою.

Танки 6-го танкового корпуса в атаке

Кроме того, шестой кавалерийский корпус по-пути к Гродно разбомбила вражеская авиация. Уже 25-го июня и на этом участке противник перешёл в наступление и силами пехотных дивизий нанёс поражение нашим10-й и 3-й армиям. А танки Гота, разгромив наш 6-й танковый корпус, утром 24-го захватили Вильнюс и 28-го Минск.
Некоторые части Красной Армии сражались стойко, но на них, как на 100-ю дивизию генерала Русиянова, обрушивались ударные немецкие группировки, имевшие подавляющее превосходство в танках и артиллерии.
Заика Дмитрий Сергеевич из ст.Пролетарской рассказывал, как два дня дивизия держала оборону. Но кончались боеприпасы и 58 стрелковый полк, как и другие подразделения 100-й дивизии вынуждены были отступить. Отступали, неся огромные потери и другие войска. Почему отступали другие дивизии?
Вот свидетельства бойцов 64-й стрелковой дивизии Десюк Георгий Андриановича, Дзюбы Владимир Михайловича, Белошенко Михаил Корнеевича, Болобан Григорий Никифоровича, Горбунова Макар Петрович, Лях Ивана Петровича (Ст.Кореновская), Кривуля Григорий Кириллович (ст. Березанская): «Все орудия к 25-му числу мы сохранили. Хуже обстояло дело с боеприпасами. Проблема боеприпасов встала в первый же день. Снаряды имелись лишь в передках орудий и зарядных ящиках. Противотанковых мин почти не было. Такого запаса снарядов нам хватило на один бой. Мы успешно отбили первые две атаки. Когда иссякли снаряды, дивизия начала нести большие потери в личном составе. К ночи мы поменяли позиции, окопались и стали разыскивать снаряды. Прибывший ЗиС-5 пополнил наш боекомплект. На следующий день мы соблюдали строжайшую экономию снарядов, но обстановка 26-го июня вынудила нас израсходовать двойную норму, установленную по самому ограниченному лимиту. А на следующий день перед фронтом нашего 30-го полка в бой вступило около ста танков. Отбиваться было нечем, стали отходить, не ждать же пока нас возьмут в плен. Отсутствие снарядов стало главной причиной отхода всей дивизии к Минску. 28-го ещё вели бой с фашистами, затем ночью попытались оторваться от противника, двигались походными колоннами. Кажется, оторвались, но 2го июля вышли на немцев, решили атаковать. Выдвинули вперёд все пушки, разделив на каждую 4-5 снарядов, они открыли огонь по танкам наверняка. После короткого артналёта мы ринулись в атаку, разбили противника и прорвались к нашим».
Среди бойцов вышедших с боями из окружения, были и наши земляки.
Десюк Георгий Андрианович из станицы Кореновской, потом он принимал участие Корсунь-шевченковской операции и в других сражениях. Награждён: орденами СлавыIIIстепени, Отечественной войны IIстепени, медалями «За отвагу», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.». Командир326-й артиллерийской роты Белошенко Михаил Корнеевич из ст.Кореновской награждён: орденами СлавыIIIстепени, медалями «За отвагу», «За освобождение Варшавы». Горбунов Макар Петрович из ст. Журавской награждён: орденом Красной Звезды, медалями «За взятие Будапешта», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
Они до конца войны прошли дорогами войны в составе родной 64-й стрелковой дивизии. (56.Книга Памяти).
3-я и 10-я армии были взяты в кольцо. Западный фронт оказался самым неуправляемым и слабым, хотя Белоруссия с её множеством лесов, болот и рек чуть ли не идеальный плацдарм для ведения обороны. Но эти «узкие» места не были прикрыты, и танки Гудериана проскакивали их с ходу.
На Центральном направлении(Западный фронт) в июле- августе 41г. противник был втянут в затяжные сражения в районе Смоленска.
Только здесь, под Смоленском с прибытием туда К. Рокоссовского наши войска смогли задержать стремительное продвижение немецких войск. Хорошо, что эти поражения оказались не такими, как их предсказывали немецкие главари. Они недооценили самого главного - стойкости советского солдата.
Расчеты гитлеровского командования на форсирование Днепра с ходу и беспрепятственное продвижение на Москву, Ленинград и Донбасс провалились, но войска фронта были разгромлены.

Многие генералы Западного фронта и главнокомандующий Павлов были осуждены трибуналом и расстреляны.

Морфлот в первые дни войны.
Активнейшее сопротивление с первых же минут войны оказали войска ВМФ, моряки Северного, Краснознамённого Балтийского и Чёрного флотов успешно отразили удары немецкой авиации, сбив несколько самолётов противника. Немцам не удалось нанести урон ни кораблям, ни военно-морским базам. Черноморская авиация в тот же день нанесла ответный удар по военно - морской базе в Румынии. Наши моряки уже в первые дни войны отражали налёты фашистской авиации.

В Севастополе 22 июня 1941г. встретил врага наш земляк Довгый Павел Андреевич. Когда в 4-ре часа утра к городу и бухте, где стояли корабли, подлетели самолёты с крестами, моряки были готовы отразить вражескую авиацию. Артиллеристы крейсера «Молотов», на котором служил Павел Андреевич, создали заградительный огонь такой плотности, что подобраться к нему не сумел ни один из вражеских самолётов. Потом началась долгая борьба с жестоким врагом. Крейсер совершал боевые походы и на Констанцу, и на Одессу, обстреливая и уничтожая военные базы. Каждый боевой поход корабля это поединок со смертью. В открытом море корабль, как на ладони, становится хорошей мишенью для самолётов. Чтобы избежать гибели, экипаж должен проявить слаженность и высочайшее искусство ведения боевых действий. Однажды, крейсер попал под удар нескольких самолётов, завертелась настоящая «карусель». «Молотов» возвращался с боевого задания, большая часть боекомплекта была израсходована. Экипажу корабля пришлось туго, корабль получил попадание в корму и потерял ход. Этот боевой поход мог быть последним для корабля и матросов, но на помощь пришёл крейсер «Красный Крым». На море боевое братство нерушимо, «Молотов» был отбуксирован в Новороссийск и стал на ремонт. В этом случае девиз «один за всех, все за одного» сработал, помощь пришла вовремя. В октябре 1942г. Павел Андреевич получил сильное ранение. Боевые награды: орден Красной звезды, Отечественной войны 2-й степени, медали «За оборону Севастополя» «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.», как дань герою за отвагу и мужество проявленные в боях за Родину.
Баранов Иван Алексеевич ст. Кореновская, воевал в команде канонерской лодки «конструктор», награждён орденом Отечественной войны IIстепени. Баранов Иван Андреевич воевал на корабле «Минный заградитель». (56.Книга Памяти)
Многие наши земляки сражались в рядах морской пехоты: Додока Григорий Терентьевич 76-я морская бригада, Павлоградский Андрей Назарович, Богданов Александр Алексеевич 365-й батальон морской пехоты, Глущенко Семён Михайлович 7-я морская бригада, Головко Фёдор Яковлевич 125-го полка морской пехоты, Дробный Василий Петрович Темрюкского батальона морской пехоты, Камолов Сергей Иванович, Карпец М.Т. старшина II статьи воевал на корабле «Степан Разин». (56.Книга Памяти)
Моряки это особенный народ, у них свой склад характера. Эта особенность заключена в умении презирать смерть. В рукопашный бой, в атаку они шли в полный рост с улыбкой на лице. Они умели ценить и радоваться жизни даже в последний миг перед смертью. Моряки, спрыгнув за борт, не бежали под пули, нет, они шагали своей особенной походкой в вечность. Но, когда фашисты оказывались рядом, моряки преображались и уничтожали всех, кто вставал на пути, действуя подобно смерчу и урагану, сметающему всё с пути. Но…
С первых дней войны ожесточенный характер носили бои и в воздухе. Действуя самоотверженно, советские летчики стремились нанести противнику как можно больший ущерб. Нередко, израсходовав все боеприпасы, они шли на таран вражеских самолетов. Но в целом авиация в первые месяцы войны была беспомощной.

Бои на Ленинградском направлении.
Красная армия наносила противнику ответные контрудары. В районе Сено наши войска сделали ещё одну из многочисленных попыток контрнаступления. Здесь были сосредоточены наши 7-й и 5-й механизированные корпуса, имевшие в своём распоряжении более тысячи танков. Начав успешное наступление, они очень скоро оторвались от пехоты и артиллерийских полков. Кроме того дивизии имели плохую связь и действовали разрозненно. В течении 6-9го июля 41г. корпуса потеряли в сражениях около 800 танков.(на Курской дуге под Прохоровкой потери были в два раза меньше). Здесь вообще нельзя и заикаться о внезапности нападения и недостатке времени для подготовки наступления. Но бездарное руководство войсками привело Красную Армию к страшным поражениям и потерям в начале войны.
Таким образом, наши танковые корпуса были разгромлены на всех фронтах.
На северо-западе уже 9-го июля немецкие войска заняли Псков, а12-14 июля вышли на реку Луга. Немцы прошли к этому времени около 600 км. до Ленинграда оставалось 150км. Наши танковые корпуса были разбиты, армии прикрытия рассеяны. На Лужский рубеж из Ленинграда бросили отряды моряков, курсантов военных училищ и дивизии народного ополчения. В боях под Лугой особенно велики были потери необученных ополченцев. Однако именно эти не профессиональные войска остановили победный марш вермахта.
Это позволило командованию нашей 11А нанести у озера Ильмень сильный и наконец-то успешный контрудар. Здесь, ударив с двух сторон по флангам 56-го немецкого моторизованного корпуса, наши войска 14-го июля окружили 8-ю танковую дивизию. Манштейну пришлось отступить. Командующий немецкой группой войск «Север» генерал фон Лееб отдал приказ о прекращении наступления до подхода основных сил армий гитлеровцев.
«Ясно сознавая, что в ближайшее время вырвать инициативу из рук врага не удастся, Ставка в конце июня приняла решение о переходе на всем советско-германском фронте к стратегической обороне. 10-го июля 41г. началась героическая оборона Ленинграда».(104с.192).
Уже в середине июля 1941г. наступление гитлеровских войск на Ленинградском, в Прибалтике и на Киевском направлениях захлебнулось.
Сопротивление советских войск позволило удержать фашистов и эвакуировать из Ленинграда 220 тыс. детей, 86 оборонных предприятий и 164тыс. рабочих и служащих этих заводов. Многим детям пришлось вернуться назад, так как гитлеровцы оккупировали территорию Ленинградской области, большинство из этих детей не переживут блокаду. Немецкие 16пехотная,18пехотная и 3 танковая армии, в 20-х числах августа, прорвав оборону Лужского рубежа, захватили Таллин и устремились к Ленинграду, но их остановили.

Дорога жизни- Ладога. 1941 г.

Северная столица нашей родины 8-го сентября 1941 года попала в блокаду, которая длилась долгие 877 дней. Гитлер ставил перед своими генералами задачу уничтожить «русских как народ», полное уничтожение городов и их жителей должно было решить эту задачу. С началом блокады заработала карточная система выдачи хлеба, рабочим 250гр., детям 150 граммов,
С наступлением зимы начала действовать Дорога жизни через Ладогу, единственный путь, связывавший Ленинград со страной. Но Ленинград выстоял.
Здесь на Ленинградском направлении геройски сражалось много наших земляков. Наиболее ярким примером является Николай Васильевич Калуцкий.

Николай Васильевич родился в 1919году на хуторе Пролетарском. Война застала Николая Васильевича в Средней Азии, в тот же день он направляется в Петергофское пограничное военно-политическое училище. Первое столкновение с немцами произошло17июля 1941года в составе курсантского полка между Лугой и Таллинном. Николай Васильевич был политруком и затем командиром батареи, участвующей в обороне Ленинграда. Прошёл с боями Прибалтику, Польшу, участвовал в штурме и взятии Берлина.
При форсировании Вислы у города Грундзенз сложилась сложная ситуация. Плацдарм в 150метров перепаханной снарядами земли необходимо было удержать во чтобы-то ни стало. Н.В. Калуцкий командовал 6-й батареей 1229-го гаубичного артполка, во время переправы артиллеристы перемешались с пехотой 321-го с.полка. В течении всего дня фашисты пытались сбросить советских воинов с плацдарма.

Но утопить наших бойцов в Висле немцам не удалось, они стойко отбивали атаку за атакой. Ряды защитников плацдарма таяли, от батальона пехоты и батареи артиллеристов осталось 15 бойцов. Почти все были ранены. Из оружия осталось одно противотанковое ружьё, два трофейных пулемёта (в своих кончились патроны), по диску патронов на автомат и несколько гранат. А на позицию вновь полезли вражеские танки, восемь «тигров», три самоходки и до двух батальонов пехоты, остался только один способ остановить их. Николай Васильевич принимает решение вызвать огонь на себя. Он приказывает: «НЗО — Я!». Это означало, что комбат приказывал открыть неподвижный заградительный огонь на свои позиции. Грохот разрывов накрывает людей прижавшихся к стенкам окопов, едкий дым и осыпающийся грунт накрыл бойцов. По команде комбата КалуцкогоН.В. на его позицию артиллеристы выпустили 336 снарядов. Все вражеские машины были сожжены, ни одного живого немца не осталось на берегу. Самого комбата нашли засыпанного землёй, но ещё подающего признаки жизни, в живых защитников плацдарма остались единицы.
С плацдарма, который отстояли бойцы артиллеристы, развернулось мощное наступление наших частей. Был освобождён Данциг и наши войска вышли к немецкой границе.
Подлечившись, Николай Васильевич торопится догнать свою часть, ведь готовится взятие Берлина. Во время наступления на Берлин, его награждают Золотой Звездой Героя Советского Союза, за подвиг на Висле./Вызываю огонь на себя //Кореновские вести 1999, 15 апреля. /56.Книга памяти/.
Вместо ушедших на фронт мужчин к станкам становились женщины и дети, работали в невыносимых условиях, по 14-16 часов в сутки в нетопленных помещениях. Часто спали на полу возле станков, но планы не только выполняли, но и перевыполняли. Уже к концу 1942 года военная промышленность сумела обеспечить фронт всем необходимым.

Юго-запад.

На Люблинском выступе, к югу от реки Сан к середине июня1941г. немцы, под командованием генерала Клейста, сосредоточили около 50-ти пехотных и 5-ть танковых дивизий. Командование Юго-западного фронта(ЮЗФ) прекрасно было осведомлено об этом. Сведения командование фронтом имело достаточно точные.
Пограничные части Юго-западного фронта встретили врага организованно, имея на руках мобилизационные предписания. Некоторые наши части на этом направлении сражались особенно стойко. 99-я, 124-я, 41-я стрелковые дивизии не уступили ни пяди русской земли пока не получили приказов к отступлению. Прорвав окружение они вышли к своим в начале июля.
Однако командование фронтом во главе с генералом Кирпоносом и начальником штаба Пуркаевым уже в первый день войны стало думать об отступлении. Это невозможно понять, зная, что командование Красной армии в мирное время готовилось именно к такому сценарию событий и сосредоточило здесь мощные механизированные корпуса. Эти корпуса были предназначены для нанесения сокрушительных ударов. Ещё не пробуя ввести в действие 8, 15, 9 и 19 танковые корпуса имеющие более 4000 танков, командование ЮЗФ предлагает отступать. На совещании в ночь на 23(!) июня начальник штаба ЮЗФ Пуркаев с подачи командующего фронтом Кирпоноса предложил начальнику Генерального штаба Жукову отвести войска на старую границу. Причём это предлагал

ось в то время, когда командиры дивизий в соответствии с мобилизационными планами наносили удары по врагу. Многие историки критикуют Директиву №3 - мол, она не соответствовала сложившейся реальности. Они будто не понимают, что реальность на войне творится не в кабинетах и штабах, а на полях сражений. Может правильней обратить внимание на действия таких наших частей, как: 41, 100, 124, 99 стрелковых дивизий у которых всё получалось с первых часов войны? А затем найти ответ на вопрос- почему отступали другие?
Так 41-я стрелковая дивизия генерала Г.Н. Микушева нанесла с севера удар в основание Львовского выступа, вторглась на территорию врага и готовилась к продолжению наступления. Этот удар сковал продвижение трёх немецких дивизий, в том числе и продвижение 13-й немецкой танковой дивизии. Если бы в этот момент 8-й танковый корпус также ударил во фланг наступающего врага, картина боевых действий была бы иной. Наша 41-я стрелковая дивизия сражалась в тылу врага, ожидая поддержки. А в это время командование фронтом уже думает об отступлении./31.Б.Шапталов. с.221
В составе отважной 41-й дивизии геройски сражались наши земляки: Гринченко Александр Иванович из хутора Бабиче-Кореновска, Домбровский Герасим Брониславович, лихой сержант из разведроты награждён орденом Отечественной войны II степени, Мироненко Иван Михайлович рядовой, награждён медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.», Грицай Георгий Степанович из станицы Березанской, старшина. Награждён: орденами Славы IIIстепени, Отечественной войны II степени, Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За оборону Кавказа», «За взятие Кенигсберга», « За взятие Берлина». (56.Книга Памяти)
Да напротив Люблинского выступа не было мощных оперативных группировок Красной Армии, но ведь были огромные силы, чтобы бить по флангам. Но об этом, как показали дальнейшие действия, наше командование даже не мечтало. Вместо того, чтобы перерезать коммуникации ударной группировки противника. А это, несомненно, застопорило бы движение германских войск, и им было бы не до наступления, как это было с нашей 41-й дивизией. Но вопреки и наступательной, и оборонительной логике военных действий, командование ЮЗФ в срочном порядке, вместо того чтобы бросить танки в бой, начало выводить мехкорпуса из Львовского выступа. Кто понимает, что такое моторесурс танка, может догадаться, насколько сильно ослаблялась боеспособность наших танковых соединений, после того как они пройдут 300км. пути. Наши корпуса бросились догонять дивизии Клейста, причём догоняли немецкие танки не кратчайшим путём, Чтобы ударить в тыл, а по каким-то дугам. В результате этого бессмысленного рейда 8-й механизированный корпус потерял из-за поломок и атак немецкой авиации больше половины танков, ведь он прошёл 450километров. Кроме того было израсходовано драгоценное горючее. Лучше бы он двигался на Запад, глядишь вначале до Варшавы(410км.), а там и до Берлина дошёл бы. Но до Берлина, как видно наше командование идти не хотело. Вот приказ начальника штаба Юго-западного фронта, после прибытия на фронт Г.Жукова.

Командиру 8-го механизированного корпуса тов. Рябышеву:

212-я моторизованная дивизия в районе Броды и леса северо-западнее Броды. Танковые дивизии 15-го механизированного корпуса в районе Радзехув, Топорув.
Штаб 15-го механизированного корпуса - Топорув. Выдвижение 15-го механизированного корпуса шло от Золочов на север.
Командующий войсками ПРИКАЗАЛ:
1. Немедленно принять меры [для] установления связи с командиром 15-го механизированного корпуса.
2. Ускорить всемерно выдвижение механизированного корпуса в район Броды.
3. От 15 до 17.30 23.6.41 г. в районе Берестечко и леса западнее - танкетки и танки противника.
8-му механизированному корпусу, установив прочно взаимодействие с 15-м механизированным корпусом, с утра 24.6.41 г. атаковать и уничтожить танки противника в направлении по обстановке.
Донести о прохождении линии Куровице и выходе в район Броды.

Тарнополь 23 июня 1941 г.
№ 024
Ф. 334, оп. 3949сс, д. 4, л. 8. Машинописная копия. Начальник штаба фронта Пуркаев

Три дня мехкорпуса догоняли ударную группировку 1-й танковой армии, 27-го июня началось сражение в районе Луцк — Броды - Дубно. Это было первое крупнейшее танковое сражение, в котором приняли участие с обеих сторон около двух тысяч танков. Наши войска попытались окружить вырвавшиеся вперёд соединения 1-й танковой группы немецких войск. С северо-востока, из района Луцк-Ровно наступали 9-й и 19-й, а с юга 8-й и 15-й советские мехкорпуса. В момент сражения 27июня казалось, что нашим танковым соединениям удастся осуществить окружение, но немцы перегруппировались, усилили натиск и 28-го июня окружили несколько наших дивизий. К 29-му июня наше наступление захлебнулось по всему фронту, остатки мехкорпусов стали отступать с боями.
Одной из причин поражений было не компетентное вмешательство в боевые действия комиссаров. Корпусной комиссар Н.Вашугин, настаивавший на наступлении и активно вмешавшийся в командование 8-м механизированным корпусом, видимо мучимый совестью из-за огромных потерь, застрелился. Жуков в своих мемуарах писал об этом: «…действия 8-го механизированного корпуса могли дать больший эффект, если бы комкор не разделил корпус на две группы и вдобавок не поручил командование одной из групп бригадному комиссару Н.К.Попелю, не имевшему достаточной оперативно-тактической подготовки для руководства большим сражением. … Попель загубил всю порученную ему группу».(16.Жуков с.251) Но на самом деле виновником произошедшего был как раз, член Военного совета корпусной комиссар Вашугин, который 27-го июня прибыл в расположение корпуса. Своё общение с генералом Рябышевым комиссар начал с угрозы расстрелом. Затем, выслушав доклад командира корпуса, распорядился:
-Приказываю немедленно начать наступление. Не начнете, отстраню от должности, отдам под суд. Корпусной комиссар и слушать не хотел о необходимости перегруппировать корпус, произвести разведку, пополнить боезапас и т.д.
— Через двадцать минут решение и вперёд.
Генерал Рябышев вынужден был создать подвижную группировку и отдать приказ вступить в бой.
— Выполняйте, а командовать подвижной группой будет Попель. Займёте Дубно - получите награду. Не займете, исключим из партии и расстреляем…(12.БаграмянИ… с.113)
Подвижная группа с боем дошла до Дубно, боеприпасы закончились, группа была окружена и уничтожена. Вышли из окружения не многие.
Гибель постигла корпус из-за двух причин. Первое: его заставили догонять танковую группу Клейста, моторесурс был израсходован, появился дефицит горючего. (вина Жукова и Кирпоноса с начальником штаба Пуркаевым).
Второе: корпус вводился в бои по частям, а это уменьшало его огневую мощь. Одно из крупнейших танковых сражений Отечественной войны под Дубно и Бродами закончилось нашим поражением. Пограничное танковое сражение привело к уничтожению наших основных бронетанковых соединений и принудило войска Юго-западного фронта к пассивной обороне. Корпусной комиссар Вашугин понял свою вину и застрелился.
Кроме того, командование фронтом, под давлением Жукова, увлёкшись сражением, и, втянув в него все силы, оставило линию старых укреплений без войск. «Увлёкшись организацией контрудара, мы втянули в него все наши силы, а линия старых укреплённых районов по-прежнему оставалась без войск».(12.БаграмянИ.Х. с149). Создалась реальная угроза прорыва к Киеву. Собственно действия нашего командования к этому и вели нашу армию.
Правое крыло Южного фронта тоже отступило на рубежи старой границы. А танковые дивизии Клейста сохранили свою боевую мощь и рвались к Киеву. Немцы 2-го июня 41г. заняли Тернополь, возникла угроза тылам 26А и 12А. В это время в наступление перешли, нет, не наши войска на юге, а, наоборот, румынские войска. Ими 3-го июля была занята Шепетовка, под Житомиром завязались ожесточённые бои.
Нашим войскам удалось выстроить оборону на Житомирском шоссе, что задержало немецкие танки и снабжение немецких войск рвущихся к Киеву. К внешнему оборонительному обводу Киевского укрепрайона немцы вышли к11-му июля 41г. 11-я немецкая армия нацелилась нанести удар с юга во фланг Юго-западного фронта. Только выдвижение армий второго эшелона навстречу противнику спасло положение, и немецкое наступление остановилось на два месяца. Два месяца немцы «прогрызали» нашу оборону у Киева.
Киев.
Тяжёлая ситуация для советских войск сложилась под Киевом в1941г. К 28 июля Смоленское сражение подходило к концу. Советские армии, окружённые под Минском, были разбиты. Окружение грозило и войскам под Смоленском, но части К.Рокоссовского 3 августа отбили Соловьёвскую переправу и части Красной армии отступили.
Командование вермахта приказало группе армий «Центр» перейти к обороне, потому что без дополнительных сил наступление было не возможно. Кроме того, войска Рабочее Крестьянской Красной армии Юго-Западного фронта могли ударить во фланг немецкой группировки «Центр». Чтобы ликвидировать эту угрозу верховное главнокомандование Германии, приняло решение направить 2-ю танковую армию Гудериана на юг, на Киев. Танковая группа Гудериана повернула на юг, на Конотоп. Третья танковая дивизия Моделя сумела захватить мост через Десну. Новгород - Северский был окружён.
Навстречу танкам Гудериана из Кременчуга рвалась 1-я танковая группа Клейста.
Ситуация под Киевом резко изменилась, теперь гитлеровцы имели огромное преимущество на юго-западном направлении в технике и в живой силе. Рассекая оборону советской 21А, танки Гудериана ударили во фланг 5А прикрывающей Киев с севера. Главнокомандующий Юго-Западным фронтом С.М.Будённый предложил отвести войска за Днепр, чтобы высвободить силы для отражения угрозы с севера. Сталин и Шапошников отход войск из-под Киева запретили. (С.М.Будённого отозвали с Юго-Западного фронта).
Этому было три объяснения; отход фронта чреват тем, что в разрывы может вклиниться противник, но главное, войска Юго-Западного фронта создавали серьёзную угрозу противнику для удара с юга. Они, возможно, нанесли бы удар во фланг гитлеровской группировке «Центр», если бы немецкие войска продолжили движение из-под Смоленска на Москву. Кроме того, сырьевые и продовольственные ресурсы Украины были необходимы для продолжения войны, Киев должен был стать крепостью.
Гитлеру тоже нужны были сырьевые и промышленные ресурсы Украины. Поэтому 21августа 1941г. Гитлер издал директиву, в которой говорилось, что важнейшей задачей до наступления зимы является захват промышленных районов Донбасса и Крыма, а так же блокирование подвоза русскими нефти с Кавказа.
Киевский укрепрайон удерживала только 37А, остальные части были брошены на отражение угрозы с севера и юга. Для того чтобы не произошло окружения наших войск у Киева, Ставкой был создан Брянский фронт под командованием А.Ерёменко. Генерал Ерёменко заверил Сталина, что с задачей справится, нанесёт фланговый удар по группировке Гудериана и разобьет его. Под Ромнами и Конотопом развернулось сражение, но войска Брянского фронта А. Ерёменко были остановлены гитлеровскими войсками. Конотоп оказался захваченным 2-й танковой армией Гудериана.
Когда немцы уже прорвались между Конотопом и Бахмачём, на Путивль был направлен от Днепропетровска 2-й кавалерийский корпус П.Белова, но он уже опаздывал. Командующий фронтом Кирпонос, понимая это, продолжает просить разрешение на отвод войск: «…к сожалению, все возможности, которыми мог самостоятельно располагать Военный совет фронта, исчерпаны и оказались недостаточными в условиях сложившейся обстановки». В ответ Сталин советует: «Ваше предложение об отводе войск на рубеж известной вам реки мне кажется опасным…необходимо повести отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Брянским фронтом» и «немедленно организовать оборонительный рубеж на реке Пселл, …только после этого начать эвакуацию Киева».(104.с191). Очевидно, что Сталин уже не против отступления, но предупреждает, чтобы отступление было организовано и не превращалось в бегство.
Однако четырнадцатого сентября у Лохвицы части двух немецких танковых групп замкнули кольцо. На путях отхода наших войск гитлеровцы сосредоточили крупные силы. В ночь на 19сентября 37А оставила Киев.
Чтобы оказать помощь и деблокировать окружённые войска командующий фронтом Тимошенко организовал контрудар на Ромны.
Второй кавалерийский корпус, 100 дивизия Руссиянова и две танковых бригады под командованием генерала Павла Белова начали ожесточённое сражение за Ромны. Здесь, впервые кавалерийский корпус Павла Белова пошёл в наступление на танковую группировку Гудериана. Если бы отходящие из окружения части в этот момент ударили на Ромны, ситуация бы изменилась. Но сил не хватало, связи с идущими на прорыв войсками не было, отсутствовала согласованность действий.
Удары наносились разрозненно, кроме того, колонна штабов фронта и штаба 5А во время налёта авиации были уничтожены. Погибли; ком. фронта М. Кирпонос, член военного совета М. Бурмистенко нач. штаба фронта генерал В. Тупиков. В результате — основные силы Юго-Западного фронта были разгромлены.
С ожесточёнными боями из «котла» прорывались отдельные части советских войск. С огромным трудом ГКО удалось восстановить Юго-Западный фронт.
О ходе ожесточённых боёв на этом направлении могли бы свидетельствовать много наших земляков.
В 37А, непосредственно оборонявшей Киев, сражались: Белый Павел Митрофанович из Бабиче - Черниговского, Берлов Михаил Фёдорович из Журавской, Бершацкий Григорий Тимофеевич из х.Братковского, Благуш Василий Григорьевич из ст. Дядьковской, Болобан Григорий Николаевич, Бохан Анатолий Наумович лейтенант из Журавской, Кудлай Михаил Иванович в1943г. комиссован по ранению. В частях 5А воевали: Бондаренко Гавриил Петрович, Назаренко Николай Александрович, Бурыка Пётр Митрофанович, Еланский Владимир Николаевич и другие. (17Книга Памяти)
Еланский Владимир Николаевич пережил не одну бомбёжку за баранкой своей «полуторки». В составе 395 автотранспортного батальона он осуществлял доставку боеприпасов в 5А. В начале сентября их колонну из семи машин атаковали немецкие самолёты, бомбы, они видимо уже сбросили, но, обнаружив наши грузовики с боеприпасами, фашисты решили расстрелять машины из пулемётов. Колонна рассыпалась, две машины взорвались, остальные притормозили, где кто смог, и шофёры покинули кабины. Владимир Николаевич решил, что успеет проскочить к видневшемуся впереди леску, пока фрицы разворачивают самолёты на повторный круг. Своему пассажиру — сержанту Петру, возвращавшемуся в часть, он предложил спрыгнуть, но тот отказался. - Гони, батя,- прокричал боец. «Полуторка», шла быстро, объезжая ухабы машина уверенно сокращала расстояние. Но самолёты уже зашли на исходную позицию, их было двое. Пётр высунулся из окна и открыл огонь по приближающимся врагам. Видимо каждому из фашистов хотелось первому прошить кузов с лежавшими в нём снарядами. Это и спасло их, пулемётные очереди прошли рядом с бортами машины. Лес был близко, но один из лётчиков развернул самолёт на третий круг, он настиг их уже на опушке. Торопился фриц пули прошлись по стеклу кабины, одна из них зацепила шофёра, пассажиру досталось больше. «Мессер» улетел, остановившись, Владимир Николаевич перевязал грудь сержанта и свою рану, и двинулся к позициям батареи, где снаряды нужны были, как воздух. Снаряды он привёз во время, а вот в медсанбат не успел, Пётр скончался, а Владимир Николаевича в этот же день отправили в госпиталь. (Запись участников клуба Поиск,1979)
Майор Каверга Петр Иванович (из ст.Платнировская) уже третий раз посылал связного Андрея восстановить связь. Обстановка на участке его батальона осложнилась. Разведка, только что вернувшаяся с той стороны доложила, что немцы накапливают танки и готовят прорыв. Снарядов осталось мало, на десять минут боя, гранатами танки не удержать, бойцы уже неделю не выходят из боя. Нужно принимать меры, ждём приказ к отступлению, а связь то и дело рвётся. Ночь на исходе, если сейчас не сняться с позиций, то утром оторваться от фашистов не удастся.
- Андрей, связь нужна как можно быстрей. Держась рукой за кабель Андрей Бохан (ст.Журавская) почти бегом бросился выполнять приказ. Через пару километров на фоне неба стала вырисовываться крона высокого дерева. В предыдущий раз порыв был рядом с ним, тогда связист, соединив порыв, повесил кабель повыше на ветвь. По мере приближения к дереву Андрей понял, что кабель лежит на земле. Что-то насторожило его, он решил сделать крюк, но тут вспомнил, как торопил его майор и, передумав обходить дерево, он ускорил бег. Порыв был вновь рядом с деревом. Андрей склонился в поисках второго конца кабеля, и тут, из-за дерева мелькнула тень, и диверсант бросился на нашего связиста. Десять поколений казачьего рода Бохан, не зря прожили свою жизнь, боевой опыт предков казаков привёл тело Андрея к действиям. Он не видел нападавшего, но вероятно услышал, его. Рука метнулась к голенищу и, падая в сторону, он воткнул холодное оружие во врага. Но немец был не один, второй тоже выдвинулся из-за дерева, но не ожидал оплошности своего напарника, ведь их специально учили убивать в ближнем бою людей. Однако, на этот раз на их пути оказался казак из Кубанской станицы Журавки. Удар ножом по горлу врага прекратил его попытки нажать на курок. Связь была восстановлена. Батальон получил приказ отступать, но через два часа марша оказалось, что они попали в окружение. Прорываться из окружения надо было в направлении на Лохвицы. (записано учащимися исторического клуба Поиск.1979).
Каверга Пётр Иванович вывел своё подразделение из окружения практически без потерь, уничтожив на участке прорыва большое количество противников. За этот прорыв Каверга П.И. был награждён орденом Красной Звезды. Потом были ещё награды орден Красного Знамени, Александра Невского и большое количество медалей. Но этот первый орден был ему более всех дорог, он был наградой за спасение жизней своих подчинённых. (56Книга Памяти)
Таким образом, Битва за Киев была проиграна, но задержала продвижение гитлеровцев на Москву на два месяца. К сожалению, как и под Смоленском, 2я танковая группа немецких войск под командованием Гудериана сыграла решающую роль в этом сражении.
После сражения под Киевом гитлеровское командование повернуло танки Гудериана на Орёл и Курск. Они планировали силами второй армии и танками Гудериана окружить Москву с юга. Одновременно из-под Ленинграда перебрасывалась четвёртая танковая группа, совместно с 4-й немецкой армией она усиливала натиск на Москву с юго-запада. Только 30 сентября гитлеровские войска приступили к реализации наступления на Москву.

Юг.

Пассивность фронта в первую неделю войны.
Практически во всех соединениях Красной армии находились на момент начала войны воины из станицы Кореновской и других станиц нашего района. Много наших земляков служило в Приморской армии прикрывающей Одессу, вставшей с другими армиями на пути фашистской группировки «Юг», рвущейся, в конечном счёте, к Северному Кавказу и в Закавказье. 397 стрелковый полк, 26-го пограничного отряда можно с полным правом назвать — Кореновским. В нём как и в 1147-м стрелковом полку было большое количество призывников из Кореновского района.
На южном направлении против наших войск численностью в328 тыс. человек выставил две румынские армии и 11-юнемецкую армию, это около 500 тыс. В 11-й армии было чуть более 100 тысяч человек, тем не менее, они достаточно легко при поддержке слабой румынской армии вытеснили наши войска из Молдавии. Надо сказать, что этот факт практически умалчивался в учебниках по истории, да и в других исторических трудах. И нам очень трудно объяснить, почему южный фронт, имевший достаточно времени подготовиться к отражению удара, тоже потерпел поражения. Только 2-го июля1941года 11-я немецкая армия начала наступление. К этому времени, как утверждает командующий Южным фронтом И.Тюленев: «… войска были приведены в боевую готовность»(105.38) Восемь дней войны войска Южного фронта приводились в боевую готовность, а толку. Уже 16-го июля был сдан Кишинёв.
За восемь дней затишья перед бурей командование фронтом даже не попыталось наступать хотя бы на тех участках, где располагаются румынские войска. Минск уже взят, и враг рвётся к Киеву? Разве сил не было? Оказывается, были и бронетанковые: 2-й мехкорпус 520 танков,16-й 470 танков,18-й 280 танков, это целая армада. Кроме того, в распоряжении фронта имелось около 700-т самолётов и 5554 орудия. С этими силами можно было решать и тактические, и стратегические задачи. Например, нанести удар на Плоешти и лишить гитлеровские войска румынской нефти, вряд ли, если бы это удалось, немцы дошли до Ленинграда и Москвы. Если боялись наступать, что очень странно для «самой наступательной армии в мире», то хотя бы сосредоточили необходимые войска на ожидаемых направлениях ударов противника. Ведь и этого сделано не было, даже мосты не были заминированы, а затем, когда началась переправа, мосты не были взорваны, а попытки авиации разбомбить их ни к чему не привели. Такое впечатление, что командование Южным фронтом и не собиралось воевать, или понятия не имело, как это делается. Только 7-го июля, когда уже шли бои, и командующий фронтом Тюленев стал отступать, ему был отдан приказ контратаковать и отбросить врага за Прут. (А что раньше нельзя было Жукову, автору плана превентивного удара мая41г., дать директиву о наступлении Южного фронта?) Из этого контрудара ничего не получилось, румыны перехватили инициативу и наносили удары там, где им было нужно. «11-я немецкая армия нацелилась на фланг и тыл нашего Юго-западного фронта». (121.ШапталовБ с.243). Фронт отступал, неся потери в боях с румынскими войсками. Это позволило 11-й немецкой армии, после взятия Кишинёва, без помех прорвать оборону Юго-западного фронта и в первых числах августа сомкнуть кольцо вокруг 6-й и 12-й советских армий(Уманский котёл), до Киева было теперь рукой подать.

Одесса под ударом.

Самое южное направление, где наступали румынские и немецкие войска прикрывала 9А, а затем в июле была сформирована Приморская армия под командованием генерала Георгия Софронова (его родственники жили в Кореновске). Именно на Приморскую армию легла задача обороны Одессы. Ещё живы те, кто сражался в составе Приморской армии. Особенно много наших земляков сражалось в 397 стрелковом полку 26-го погранотряда, вошедшего в состав особой 25-й Чапаевской стрелковой дивизии Приморской армии.
Начало боевого пути 397 -го полка шло в составе знаменитой Чапаевской стрелковой дивизии. Противника встретили далеко на подступах к Одессе, но румынские войска, создав огромное преимущество на флангах, прорвали оборону. На их пути встала 25 стрелковая дивизия. Она была брошена на участок прорыва, все атаки были отбиты. Её возглавил генерал-майор И.Петров, дивизия продолжала сдерживать врага, отбивая яростные атаки. Вскоре её командир Иван Петров возглавил Приморскую армию. Но пришлось отступить, сужая фронт обороны. Немцы, отрезав Одессу, двинулись дальше, оставив задачу взятия города Румынской 4-й армии, которая насчитывала около трёхсот пятидесяти тысяч войск. Постепенно Приморская армия(75т.) отходила к Одессе. Только 14 сентября румыны получили возможность обстреливать город. Закрепившись на подступах к городу, части советской Приморской армии на протяжении 73-х дней вели оборонительные бои.
Оборонявшихся поддерживала артиллерия фортов и кораблей Черноморского флота. В этой ситуации генерал Петров, со своим штабом принял решение нанести контрудар. Из Новороссийска под Одессу была переброшена 157с.дивизия, а в районе Григорьевки и Коблово был высажен десант. К 24 сентября были освобождены Чебанка, Старая и Новая Дофиновка. Уже здесь под Одессой стало понятно, что правильно организованная оборона и быстрый натиск ведут к поражению превосходящего по силам противника. Огромную помощь войскам оказывали жители города. (По плану «Барбаросса» война должна была уже закончиться.) Но поступил приказ оставить Одессу и эвакуироваться в Крым, чтобы не допустить врага на полуостров.
Крым.
Немцы рвались в Крым, который имел колоссальное стратегическое положение. Поэтому, как только 19 сентября гитлеровские войска взяли Киев, немецкое главнокомандование направило всю 11-ю армию Манштейна на Крым. Прорвав оборону, на Перекопе, где вели бои части 51А, гитлеровцы ринулись к Ишуньским укреплениям. В связи с этим, чтобы усилить оборону Крыма, имеющего большое стратегическое значение, было принято решение перебросить морем Приморскую армию из Одессы в Крым. Эвакуация армии началась 1-го октября, одновременно остающаяся часть советских войск, прикрывая отход, в ночь с 1-го на 2-е организовала наступление. Им удалось расчленить и окружить часть 4-й румынской армии. Но фашистская авиация непрерывными бомбёжками не позволила завершить успех этой операции. Румыны не заметили отхода Приморской армии. Оторвавшись от противника, непобеждённые защитники Одессы 15октября были полностью эвакуированы морем в Крым. Это одна из блестяще проведённых операций черноморского флота. Немцы были обеспокоены тем, что союзники не могут овладеть Одессой. Командование группы армий «Юг» обещало румынам помощь к концу октября, но эвакуация советских войск из Одессы сняла этот вопрос.
Высадившись в Крыму, части Приморской армии сразу же вступили в оборонительные бои с превосходящими силами противника. Немцы к этому времени прорвали оборону на Перекопском перешейке. Командование 51-й армии оставляло на оборону «турецкого рва» всего лишь три стрелковые дивизии, остальные силы были распределены далеко друг от друга в ожидании десантов со стороны немцев на побережье. Манштейн 24сентября силами 11-й армии атаковал оборону советских войск и уже 27-го части 51А отступили к Ишуньскому перешейку. Манштейн уже праздновал победу, но в Крым с 1-го октября стали прибывать части Приморской армии под командованием И. Петрова и включались в оборону Ишуньских позиций. Немцы непрерывно наносили массированные танковые атаки и многократные бомбёжки позиций частей Красной армии. Однако бойцы 106-й стрелковой дивизии, в состав которой в дальнейшем вошёл и наш 397-й стрелковый полк, стояли на смерть. Только 28 октября гитлеровцам удалось прорваться сквозь Ишуньские позиции. Нашим войскам пришлось отступить.

Героическая оборона Севастополя длилась более 250-ти дней

Весь тяжёлый путь поражений и отступлений с Приморской армией в составе 397-го с.п. 25с.див. прошёл Бондарь Василий Тихонович 1903г. рождения. (397с.п.;34гв.с.п.). Богданов Михаил Максимович 1910г.рождения (ст. Кореновская.) Алефиров Сергей Иванович 1912г.рождения хутор Бураковский с июня 41по окт.41г.(397с.п.). Чуприна Фёдор Селиванович из ст. Журавской, Шишченко Иван Васильевич из станицы Кореновской и ещё многие, и многие из наших земляков пройдут тяжёлый боевой путь в частях Приморской армии.(56.Книга Памяти).
Части 51А отошли к Керчи, а Приморская армия встала на защиту Севастополя. Началось ожесточённые сражения за Севастополь и Керчь. Две недели шли бои на дальних подступах к городу русской славы. Только к 10 ноября 1941г., главная база черноморского флота была окружена, началась осада Севастополя. (В это же время развернулась битва за Москву).
Но битва за Крым продолжалась, советское командование 26 декабря 1941г. организовало высадку десантов в Керчи и в Феодосии.

Женщина десантник М. Глухова одна из первых устремляется на керченский берег.

С Керчью связаны многие страницы защиты Крымского полуострова от фашистов. Под Керчью была проведена успешная десантная операция советских войск (Керченско-Феодосийская), завершившаяся разгромом фашистских войск под Феодосией и их отходом от Керченского полуострова, в начале 1942г. В результате тяжелейших и кровопролитных боев фашисты были вынуждены ослабить натиск на Севастополь, что продлило время его обороны. Керченская десантная операция вдохнула в сердца солдат и офицеров Красной армии надежду на победу над сильным и коварным врагом. Командование советского Закавказского фронта ставило перед войсками задачу окружить и уничтожить керченскую группировку, а затем снять блокаду с Севастополя. В районе Феодосии высадилась 44А ген Алексея Первушина, а 51А ген. Владимира Львова с трудом переправилась в районе Керчи. Создавалось выгоднейшее положение; румыны драпали от Феодосии, а немецкие части, теряя тяжёлое вооружение, поспешно отходили от г.Керчи. Однако промедление, нерешительность в преследовании противника, позволили фашистам создать сильный оборонительный рубеж. Наши войска практически были беззащитны перед немецкими самолётами, это вело к огромным потерям. Кроме того, налёты гитлеровской авиации затруднили доставку на плацдарм боеприпасов и продовольствия. Пятого января была сделана попытка высадить ещё один десант - в Евпатории, но она провалилась. Немцы 15 января перешли в контрнаступление и ударили в стык 44-й и 51-й армиям, командарм Первушин был тяжело ранен, погиб весь штаб 44А. Наши войска отступили за Акманайский перешеек. Возможность разгромить врага была упущена.
В Керчи вначале февраля 1942года из частей 44А,51А и переброшенной сюда же 47А Кавказского фронта образовался Крымский фронт. Усиленный 47А Крымский фронт 27февраля вновь перешёл в наступление. Приморская армия начала прорыв блокады Севастополя. Советские войска продвигались чересчур медленно, и19-го марта 1942г. продвижение частей светских армий в Крыму остановилось.
Здесь в Крыму в составе 47А генерала К.Калганова совершил свой первый подвиг старшина из ст.Кореновской Зеленский Гавриил Никитович. Гавриил Никитович родился в 1909г. в посёлке Южном Кореновского р-на, работал на Кореновском сахзаводе. Грянула война, он сразу же обратился в военкомат с рапортом о направлении на фронт. Попал служить в разведку в составе143-й стр. дивизии, 47А. / Юго-Западный фронт. Крымский фронт, затем Ростовская группа войск, Черноморский фронт, потом 1-й Белорусский фронт. Здесь и воевал наш земляк до геройской гибели в бою 18.04.1944г/. Воевал смело, когда он сближался с противником, начиналась паника среди фашистов. Мощная фигура кореновца с автоматом в руках внушала ужас в рядах гитлеровцев. Взвод старшины Зеленского стал настоящей грозой для немцев.
За бои на Керченском полуострове наш воин получил орден Славы III cтепени. Однажды, сделав вылазку в расположение немецкой 46 пехотной дивизии, взвод старшины Зеленского не только взял ценного «языка», но и разгромил штаб дивизии, погиб фашистский генерал К.Гиммер. Потом было ещё много подвигов и в Крыму, и под Новороссийском, и на Украине. Это всё впереди, а пока Гавриил Никитович сражается в Керчи.
С этим городом связаны и трагические страницы неудачной для наших вооруженных сил обороны Керчи от фашистов в мае 1942 г.
Ценой гибели тысяч солдат и офицеров Красной армии удалось сдержать фашистов на юге страны. Хотя многое могло быть и по-другому.
Войска Крымского фронта и Севастопольского оборонительного района создавали угрозу уничтожения противника до тех пор, пока сохранялись надежные коммуникации с Кавказом. Это отчетливо представлял и противник. Поэтому еще в январе он захватил один из портов снабжения — Феодосию. Затем они усилил блокаду Керчи и Севастополя, затем всего Крыма, используя главным образом авиацию, мины и артиллерию. Потери транспортных судов вынудили командование Черноморским флотом перейти к перевозкам на боевых кораблях.
В то же время противник сам готовил наступление против советских войск на Керченском полуострове. В Крым к маю 42г. прибыли и уже побывали в боях 22-я танковая и 28-я легкая пехотная дивизии вермахта.
Главные силы Крымского фронта опять были оттеснены с занимаемых позиций и под ударами немецких войск 18 -го мая начали эвакуацию на Тамань.
О том, как это происходило, оставил свой рассказ Палий Фёдор Архипович. Он служил шофёром у генерала Леселидзе. Когда за генералом прибыл самолёт, чтобы вывезти его на Тамань, уже заканчивалась эвакуация наших войск через Керченский пролив. Генерал перед отлётом посоветовал своему шофёру: — Федя пулей мчись в порт, возможно, ещё успеешь на какой-нибудь транспорт.
Фёдор Архипович не успел, все малые и большие суда уже отчалили, плавать Фёдор не умел, речка в Журавке «воробью по колено». Наших солдат на пристани ещё было много, кто-то растерянно смотрел в след уходящим судам, а кто-то, сбросив верхнюю одежду, устремлялся к другому берегу вплавь, но это была верная гибель. Фёдор присел на ступеньку «Виллиса» и закурил. В этот момент к нему подбежал солдат и спросил:
-Что плавать не умеешь?
- Иди, ты, — огрызнулся Фёдор.
— Шины снимай, одну камеру мне, с камерой доплывём.
Больше никогда в жизни Фёдор так быстро не разбортировал колёса. Камеры были малы, Фёдор привязал к двум камерам палку и, уцепившись за нее, поплыл к берегу. Когда-то князь Глеб измерил море по «леду от Корчева до Тамана 14 000 сажень». Федор обернулся назад, он проплыл уже километра два. Не имея навыков плавать в море, было трудно не наглотаться воды, но маленькие гребки одной рукой всё же удаляли его от гибели. А наших солдат, отступающих к морю ещё было много, солдаты брали подручные средства и бросались в ласковые воды. Но в этот момент у берега моря появились немецкие мотоциклисты, они спешились и открыли огонь из автоматов по нашим бойцам, плывущим в море. Стало страшно, потому, что видел, как, вскрикивая, погружались в пучину боевые товарищи, но Фёдор был уже далеко. Его не достала ни одна из автоматных очередей.(/Записано со слов сына, Палий Анатолия Фёдоровича.2010г.)

Оборона Севастополя.

А Севастополь держался. В это время Манштейн развернул 11-ю армию и навалился всей своей мощью на Севастополь.
В сражениях за Севастополь погибло много наших земляков. Май и июнь 1942года советские войска отбивали яростные атаки гитлеровцев. Защитники города на протяжении всего времени обороны проявляли стойкость и героизм. Чудеса героизма демонстрировали не только мужчины, но и женщины, которых в рядах защитников было не мало. Против защитников города-героя перед третьим штурмом враг сосредоточил около 200тыс. солдат и офицеров. Около двух тысяч орудий, более четырёхсот танков и шестьсот самолётов обрушили свой удар на защитников города. За героической обороной города следил, с восхищением весь мир. Все ресурсы и возможности обороны города были исчерпаны. Ставка ВГК приказала оставить город. «Севастополь- это имя, которое навсегда останется в сердцах свободных людей.… Чтобы не случилось, советские войска заслуживают право на благодарность цивилизованного мира», — это писали англичане, те, кто почти сто лет назад, в Крымской войне, познали стойкость этого русского города. //Дейли геральд. 4-го июля 1942г.
За восемь месяцев обороны Севастополя враг потерял около 300 тыс. убитыми и ранеными. В начале июля1942 11-й немецкой армии удалось овладеть Севастополем, продержавшемся в осаде более 250 дней.
Теперь главный удар немецких войск был направлен в южном направлении на Воронеж, Донбасс, Северный Кавказ и Сталинград. Поэтому 51А. прикрыла Сталинградское направление, а Приморская армия вошла в состав Черноморской группы войск. Генерал И.Е.Петров возглавил Северокавказский фронт, преобразованный в ноябре 1943г. Отдельную Приморскую армию. Но это будет потом.

Ростов-на-Дону.

Если на Ленинградском направлении в конце сентября 41г. гитлеровцы перешли к стратегической блокаде города, то на юге, наступление немцев продолжилось. Оно осуществлялось одновременно с наступлением на Москву, Южной группе войск Гитлер ставил задачу выхода к Волге и в Закавказье. Наши армии по тем или иным причинам терпели одно поражение за другим. С тяжёлыми боями, теряя людей, технику и территорию, советские войска отступали. Авиация немцев ежедневно бомбила нашу территорию, наводя ужас и панику. Но это не сломило воинский дух и стойкость советских воинов. В 1941 году война полыхала от Карелии и Заполярья до Чёрного моря. И в пламя этого пожара Родина бросала всё новых и новых героев, призвав их отстоять своё Отечество, свою советскую Родину. Немцы осенью 1941 года, стремясь реализовать планы «Blitz kriga», рвались и на Москву, и на юг.
В ноябре на их пути на южном направлении встали войска вновь сформированных дивизий, кубанцы и кореновцы в том числе. Ростовская оперативная группа войск была усилена вновь сформированной 56 отдельной армией. В состав 56А входили 353-я, 339-я, 317-я стрелковые дивизии.
17 октября 1941 года приказом № 01 по 56-й отдельной армии 353-я стрелковая дивизия вошла в состав Ростовской оперативной группы. В состав 353-й стрелковой дивизии входил и 1147 с.полк. Он был сформирован почти полностью из числа жителей нашего района. К 8 сентября 1941 года был сформирован стрелковый полк, который получил название1147-й Кореновский, и был готов к сражениям. Кореновский 1147-й стрелковый полк принял боевое крещение под Ростовом-на-Дону, у посёлков Большие и Малые Салы. Подобно тому, как в годы гражданской войны в состав 33-й Кубанской краснознаменной дивизии вошли Кореновский, Выселковский и Ейский полки, в 353 дивизию также вошёл Кореновский 1147-й, Выселковский 1149-й и Ейский 1145-й полки.
В этот же день 1147-й стрелковый полк прибыл первым эшелоном на станцию Ростов (Нахичевань) и в ночь на 18 октября занял оборону у посёлка Малые Салы (Султан Сала) в 28 км от Ростова-на-Дону. Перед дивизией ставилась задача оборонять подступы к г. Ростов-на-Дону. Почти месяц дивизия не вступала в бой, это дало возможность укрепить оборонительную линию.
К 17 ноября немцы сосредоточили против дивизии мощный ударный кулак из 300 танков и двух дивизий мотопехоты. В этот же день на стыке соседней 317-й стрелковой дивизии немцы прорвали оборону и создали угрозу окружения 353-й дивизии. Но подразделения 1145-го стрелкового полка, отбив все ночные атаки противника, восстановили положение. С утра 18 ноября в районе Большие Салы батальон 1145-го полка и третий батальон 1147-го стрелкового полка атаковали противника, засевшего на южной и юго-западной окраинах Больших Сал. Артиллерийский огонь и танки фашистов остановили наших бойцов. В 13часов 30 минут гитлеровцы перешли в контр — наступление. Противник двинул вперёд мотопехоту и танки. Но артиллеристы полка завязали жестокий бой с танками немцев. Весь день 1147-й стрелковый полк отбивал яростные атаки танков и автоматчиков — фашистов. Вот уже отбито пять атак, гитлеровцы притихли, выжидали, готовясь ударом с двух сторон окружить и уничтожить 3-й батальон полка, но командир мастерски воспользовался паузой. Капитан С.Ф.Романовский, (он станет впоследствии командиром 1147-го стрелкового полка), вывел батальон из-под удара, избежав окружения. В это время фашисты пытались окружить 1-й и 2-й батальоны, но третий батальон с ходу атаковал фашистов по флангу. Всё содрогалось и горело вокруг, вражеские танки один за другим наползали на позицию и один за другим вспыхивали под меткими ударами артиллеристов. Они выстояли, победили, танки не прошли! Таких рассказов о подвигах кореновцев в битве за Ростов-на-Дону не перечесть.
В этом сражении ожесточённо дрались все. Многие отличились особо, полк понёс большие потери, но выстоял. Он не мог не выстоять, весь личный состав охватил героический порыв. Когда гибли командиры, их места занимали рядовые. Так рядовой Иван Семёнович Бондаренко (уроженец ст. Кореновской) в бою заменил командира отделения и вывел личный состав из окружения, прорвав сужающееся кольцо фашистов. Героически сражался адъютант командира полка младший лейтенант Александр Макарович Чмелёв. В этот день он арестовал адъютанта немецкого коменданта уже назначенного в Ростов, этим начиналось сражение. В один из моментов командный пункт батальона был атакован фашистами, личный состав должен был отойти в укрытие, младший лейтенант прикрывал отход штаба. Практически ни один выстрел не был произведён впустую. Чмелёв умел бить врагов наверняка. Оставшихся гитлеровцев забросал гранатами.(Материалы исторического клуба Поиск. Кореновский музей)
Отбиваясь от наседавшего врага всеми силами, бойцы подразделений проявили выдержку, стойкость и мужество. За двое суток боёв противник потерял около 2-х тысяч солдат и 30 танков. В ночь на 19 ноября командиру 1147-го Кореновского полка М.А.Метропольскому было приказано сменить район обороны. Полк ночью окопался западнее села Красный Крым фронтом на северо-запад. Обстановка была неясной, комполка требовал быстрейшего установления связи с командиром дивизии полковником Г.Ф.Панченко. К утру связь была налажена, из штаба дивизии поступило сообщение об ожидаемой атаке танков противника. Утро 19 ноября 1941 года было морозным, сеяла крупа, начался миномётный обстрел позиций, и снова был жаркий бой.
Так начинал свой боевой путь Кореновский 1147-й стрелковый полк. Далее шла битва за Ростов-на-Дону, в которой нашему полку пришлось форсировать Дон по тонкому льду. Немцы не ожидали такой дерзости от русских. Наступать на позиции окопавшегося противника по льду было равносильно самоубийству. Но в ночь на 27 ноября части 353-й кубанской дивизии перешли в наступление, прорвали оборону противника и заняли станицу Аксайскую.
29 ноября стремительным броском части дивизии захватили посёлки Фрунзе и Сельмаш, а к исходу дня пробились в район Каменоломен, на северо-западе Ростова-на-Дону. Освобождение города стало возможным из-за огромных потерь противником танков и живой силы в боях 18-21 ноября. Данные разведки и артиллеристы во многом способствовали успеху в этой битве. Задача освобождения Ростова-на-Дону от гитлеровцев 29 ноября была успешно выполнена. Мы можем с уважением и гордостью рассказывать о нашем кореновском 1147 стрелковом полке. Многие бойцы этого полка были награждены правительственными орденами и медалями, есть и Герои СССР. Также как и бойцов 397 стрелкового полка, до победы 1945года дошли единицы из многих сотен.

Голобородько Давид Семёнович из станицы Кореновской в составе 1147-го с.п. дошёл до победы 1945года. Награждён медалью «За боевые заслуги».
Голоскок Иван Григорьевич из станицы Сергиевской в 1941году начинал войну в составе 1147-го стрелкового полка. Дошёл до победы 1945 года.
Дребезко Павел Григорьевич из станицы Сергиевской в составе 1147-го стрелкового полка дошёл до победы 1945года. Награждён медалью «За отвагу».
Дубейко Степан Кузьмич из станицы Кореновской в составе 353-й стрелковой дивизии дошёл до победы 1945 года. Награждён медалями: «За отвагу», «За боевые заслуги».
Дух Михаил Маркович из станицы Кореновской в составе 353-й дивизии, 1147-го стрелкового полка дошёл до победы 1945года. Награждён медалями: «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа».
Дух Татьяна Ермолаевна из станицы Платнировской, в составе 1147-го стрелкового полка дошла до победы 1945года.
Коваленко Пётр Иванович начинал войну в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы1945 года. Награждён: орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За взятие Кенигсберга», «З взятие Берлина», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
Крамской Антон Степанович в составе 1147го стрелкового полка, 53 артдивизиона дошёл до победы 1945года. Награждён: орденом Славы III степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
Иванов Василий Яковлевич с начала войны сражается в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945 года. Василий Яковлевич награждён: орденом Отечественной войны II cтепени, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», За оборону Кавказа».
Кудрявцев Виктор Филатович из станицы Сергиевской начал войну в составе 1147-го стрелкового полка, вместе с 353-й стрелковой дивизией дошёл до победы 1945года. Награжден: орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Кузнецов Тимофей Михайлович из станицы Сергиевской, в составе 1147-го стрелкового полка и 36-го кавполка дошёл до победы 1945года. Награждён медалью «За отвагу».
Куслий Деомид Кузьмич начал войну в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945года.
Левченко Андрей Трофимович начинал войну в составе 1147-гострелкового полка, дошёл до победы 1945года. Награждён медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
Лупенко Виктор Андреевич из станицы Сергиевской воевал в составе 353-й стрелковой дивизии, дошёл до победы 1945года. Награждён: орденом красной Звезды, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
Милославский Никита Григорьевич из хутора Бабиче — Черниговского, начинал войну в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945года. Награждён: медалями «За отвагу», «За боевые заслуги».
Морус Порфирий Иванович из х.Бабиче-Кореновский начинал войну в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945года.
Непиющий Николай Михайлович начинал войну в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945года. Награждён: орденом Отечественной войны II степени, медалями « За боевые заслуги», «За оборону Кавказа».
Нынь Гавриил Андреевич из станицы Дядьковской войну начал в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945года. Награждён: орденом Красной Звезды, медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
Омельченко Георгий Николаевич из станицы Платнировской начинал войну в составе1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945года.
Попов Леонтий Митрофанович, хутор Очеретова Балка, воевал в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945года. Награждён медалями: «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа».
Самохин Фёдор Александрович войну начинал в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945года. Награждён: орденами Славы III cтепени Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
Ткаченко Александр Григорьевич войну начинал в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы1945года. Награждён медалью «За оборону Кавказа».
Фенюшкин Александр Дмитриевич из станицы Раздольной воевал в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы1945года. Награждён орденом Отечественной войны I cтепени.
Чередниченко Андрей Кузьмич из хутора Бабиче-Кореновский начинал войну в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945года. Награждён медалью «За отвагу».
Чубуков Макар Павлович, воевал в составе 1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945года.
Швец Николай Маркович из станицы Платнировской воевал в составе1147-го стрелкового полка, дошёл до победы 1945года. Награждён медалями: «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.».
Швацкий Василий Прохорович из станицы Дядьковской воевал в составе 1147-го стрелкового полка, 19 отдельного сапёрного батальона. Дошёл до победы, награждён медалью «За оборону Кавказа». (56)
/Журнал боевых действий 353-й стрелковой дивизии/Материалы о 1147с.полку собраны участниками клуба Поиск 1980г. Музей г.Кореновска./

Михаил Сидорович Саух и Саух Евгения Васильевна (Микульская). На улице Красной.

Здесь же сражались и многие наши бойцы из 339 с.д. Интересна военная судьба четы Саух Михаила Сидоровича и Евгении Васильевны, она переплетается с событиями, происходившими под Ростовом на Дону. /Михаил Сидорович закончил войну начальником штаба 1135-го стрелкового полка. Награжден: тремя орденами Красной Звезды, тремя орденами Красного Знамени, двумя орденами Отечественной войны I степени и двумя орденами Отечественной войны II степени, орденом Богдана Хмельницкого и медалями/.
В сентябре 1941года молодой лейтенант, только что окончивший 2-е Краснодарское пехотное училище Саух М.С. был направлен в Ростов- на -Дону в 1135 стрелковый полк 339-й Ростовской дивизии. Боевое крещение Михаил Сидорович получил 20 октября у балки Турково. Бой за высотку был очень жарким. Немецкие танки шли, громыхая и изрыгая пламя, стремясь прорвать нашу оборону. В этот день погибли и командир полка майор Кузнецов Василий Алексеевич и комиссар Пётр Фёдорович Михайлов, но враг был остановлен.
В этих боях миномётная рота старшего лейтенанта Сауха М.С. отражала атаку за атакой. Шквал огня свист осколков рвущихся рядом снарядов, не сломил стойкости наших бойцов. За боевую доблесть в этих боях командование наградило Саух М.С. орденом Красной Звезды.
Летом 1942года 339 дивизия, как и другие войска Красной армии, неся большие потери, вынуждена была отступать. В августе дошли до предгорий Кавказа: дальше отступать было нельзя. Ни шагу назад, ни пяди родной земли врагу - таков был Сталинский приказ. На рубеже Северская — гора Афипс — гора Ламбина 1135стрелковый полк стал намертво. Восемь - десять атак в день отражали воины третьего батальона, которым командовал Михаил Сидорович. О мужество и стойкость советских бойцов разбивались яростные атаки противников. Враг был остановлен окончательно. С 16 января 43г. началось наступление наших войск, 339-я дивизия освободила станицы Ставропольскую и Григорьевскую. Очень тяжелые бои шли за станицу Абинскую, её удалось освободить лишь 24 марта 1943года. В этих боях дивизия настолько «поредела», что её вывели в резерв для доукомплектования личным составом и техникой. Летом дивизия вновь была в строю и вела бои на «Голубой линии». Этот мощнейший оборонительный рубеж с нескончаемыми дотами и дзотами с минными полями и прочими смертельными ловушками, Гитлер приказал удерживать во чтобы-то ни стало. Он надеялся на перелом в ходе войны в свою пользу. Но, шестнадцатого сентября 1943 года оборона фашистов была прорвана. М.С. Саух тяжело раненый был отправлен в военный госпиталь города Кисловодска. В этих же боях была ранена и Евгения Васильевна Микульская, санинструктор стрелковой роты 1135 стрелкового полка. После возвращения в строй они встретились в родном полку. И, как часто бывает с молодыми, влюбились. С тех пор они были неразлучны друг с другом. Довелось этим людям освобождать Крым, запомнились бои за Севастополь, Польшу, форсировали Одер и брали Берлин. Победу встретили на Эльбе вместе с союзниками. В мирное время вырастили двух детей: сына Николая и дочь Ирину. Долгое время Саух Михаил Сидорович и Евгения Васильевна жили в г.Кореновске.(Из воспоминаний СаухМ.И. ХализевН.)

Причины неудач Красной армии в 41-начале42гг.
В первые недели сражений, как мы видим, Генштаб требовал только одного контратаковать всеми силами, но без знания оперативной обстановки без поддержки авиации невозможно было разбить врага.
Если подытожить совокупность фактов и событий начала войны, то вывод однозначен — высшее командование Красной армией не справлялось со своими прямыми обязанностями. Оно не умело управлять войсками, была нарушена согласованность действий различных родов войск. Некому было прикрывать с воздуха наши войска, некому было доставлять боеприпасы и т.д. Командование не умело воевать слаженно.
Везде от Чёрного моря до Карелии за исключением отдельных частей Красная Армия терпела поражения и откатывалась в глубь страны. Даже там где имели перевес в технике, наши войска были разбиты.
Это можно объяснить только одним, наш генералитет, за исключением отдельных командиров не умел вести мобильную войну. Там, где удавалось навязать позиционное сражение; Одесса, Севастополь, Ленинград, Москва благодаря стойкости русского солдата и даже ополчения, мы сражались хорошо и одерживали победы. Ещё и потому, что было чем воевать, как правило, в этих городах были патроны и снаряды. Как только немцы перекрыли пути поступлений боеприпасов в Севастополь, битва за город закончилась.
Наиболее честно о причинах поражений в своих воспоминаниях высказался Г.К.Жуков: «Ставя задачу на контрнаступление, ставка Главнокомандования не знала реальной обстановки, сложившейся к исходу 22-го июня. Не знало действительного положения дел и командование фронтов. В своём решении Главное командование исходило не из анализа реальной обстановки и обоснованных расчётов, а из интуиции и стремления к активности без учёта возможностей войск, чего ни в коем случае нельзя делать в ответственные моменты вооружённой борьбы». И далее: «Надо будет, наконец, посмотреть правде в глаза и, не стесняясь сказать о том, как оно было на самом деле. Надо оценить по достоинству немецкую армию, с которой нам пришлось столкнуться с первых дней войны. Мы же не перед дурачками отступали по тысяче километров, а перед сильнейшей армией мира. Надо ясно сказать, что немецкая армия к началу войны была лучше нашей армии, лучше подготовлена, выучена, вооружена, психологически более готова к войне, втянута в неё. Она имела опыт войны, и притом победоносный. Это играет огромную роль. Надо также признать, что немецкий генеральный штаб и вообще немецкие штабы тогда работали лучше, чем наш Генеральный штаб и вообще наши штабы, немецкие командующие в тот период лучше и глубже думали, чем наши командующие. Мы учились в ходе войны, и выучились, и стали бить немцев, но это был длительный процесс. И начался он с того, что на стороне немцев было преимущество во всех отношениях». (55.ЖуковГ.К.с.287)
Ко всему этому я хотел бы добавить, что возглавлял наш Генеральный штаб никто иной, как сам Г.К.Жуков. Это он во время войны «учился воевать» лучше немецких генералов, но эта учёба дорого стоила нашему народу.
В Заполярье советские войска отстояли Мурманск. Это был важный стратегический успех, так как в дальнейшем оказалось возможным проводить конвои союзников в советские порты. Но это был единственный стратегический успех в начале войны.
Не смотря на столь катастрофически сложную обстановку, в какой оказалась Красная Армия, войска сражались, нанося гитлеровцам ощутимые удары, срывая их агрессивные планы. За первые две недели боёв немцев было убито больше, чем во время войны немцев с Польшей и Францией. Понесённые потери ошеломили фашистов. Они превысили все возможные прогнозы. Такого сопротивления им ещё нигде не оказывали.